Шал медленно двинулся вперед и услышал топот ног по деревянному крыльцу. Из открытой створки ворот заглянул во двор и увидел Ахмеда, застывшего у веранды. Тот тоже его заметил, вскинул пистолет и выстрелил. Шал отпрянул, бросился на землю, перекатываясь вправо и нажимая на спуск. Пули чиркнули по стене, но Ахмеда там уже не было.

Дом Сымбат выходил огородом к пустырю, и Мясник рванул в ту сторону, перепрыгивая через грядки. Шал вскочил и бросился следом. Споткнулся обо что-то, полетел кубарем, ломая чахлые кусты помидоров. Встав на колено, поймал мелькающую спину в прицел и выстрелил. Не попал. Ахмед бежал зигзагом, петляя как заяц.

Слева почудилось движение, и Шал резко повел стволом в ту сторону. Не привиделось. Из соседнего огорода вышли девушка лет пятнадцати и мальчишка. Они испуганно посматривали на Шала. Он вскочил на ноги, бросил быстрый взгляд в сторону, куда убежал Ахмед, и подошел к детям.

– Как звать?

– Сауле.

Сердце кольнуло. Его дочь тоже так звали когда-то.

– А тебя? – он посмотрел на мальчика. Вроде обычный мальчуган, только правый глаз с двумя зрачками.

– Мейрам.

– Шайтан! – вырвалось у Шала. – Идите домой и ждите. Я скоро приду.

Он бросился со двора, накидывая ремень автомата на шею, и свистнул. Сабыр, услышав зов хозяина, тут же появился из-за угла и затрусил навстречу. Поражаясь внезапному совпадению, что детей Сымбат зовут так же, как и его, вскочил в седло и направил коня в объезд дома, краем глаза заметив, как дети скрылись внутри. Уже удаляясь, он услышал приглушенный детский крик.

– Ма-ма! Мамочка…

* * *

– Хоро-о-о-ший конь, хороший, – Шал взъерошил гриву гнедого, и тот фыркнул, задрал голову и попытался положить ее ему на плечо, – коня как зовут?

– Са́быр, – не оборачиваясь, бросил продавец, не сводя глаз с шумной толпы женщин всех возрастов, с узлами в руках пытавшихся влезть в открытый кузов старого «зилка». Сборщицы хлопка собрались в поле, и их гомон временами перекрывал зазывающие выкрики торговцев.

– С-а-а-быр, С-а-а-быр, – коню явно нравилось, когда ему чешут за ушами, и он тянул голову вслед за рукой, а если Шал ее убирал, косил лиловым глазом и ловил его взгляд.

– Что просишь за него?

Продавец уже с интересом развернулся, забыв про женщин, и внимательно оглядел потенциального покупателя. Если спросили о цене, значит, товар нравится, теперь надо не спугнуть.

– А что можешь предложить? – мужик улыбнулся и сдвинул тюбетейку на затылок.

– Ну… – Шал задумался и, продолжая гладить коня, присмотрелся к продавцу.

Вид тот имел плутоватый из-за тонкой полоски усов. Широкая открытая улыбка, но в хитрых глазах будто чертики озорные пляшут – того и гляди, начнет сейчас травить анекдоты или сказки и надует так, что сразу этого и не поймешь. Словно безбородый обманщик Алдар-Косе сошел с картинки из детской книги.

– Что-то худой он у тебя, – Шал задумчиво сдвинул брови и нагнулся осмотреть копыта.

– Э-э, бератишка, – плут стал растягивать слова и улыбаться еще шире, – не смотри, что худой, слушай, он умный зато. Самому кушать нечего, а коня хорошо кормить надо, чтобы бегал быстро. Но нечем, вот и худой. Я тоже худой, видишь? Нужно себя кормить, коня кормить, еды себе купить, коню купить. Травой кормлю, а когда сам хлеб ем, и ему даю. Но хлеба мало. Зерно купить надо. Не на что. Зима скоро, надо сейчас думать, чем кормить. Нечем кормить будет, резать придется. Конь умный, а как умного на согым[23] резать, а? Жалко. Поэтому и продаю. Сто патронов.

– Охренеть! – Шал задохнулся от изумления, – за этого доходягу?

– Сабыр! Привет! – обратился продавец к коню.

Гнедой фыркнул и поднял правую ногу. Постоял минуту, опустил и поднял левую.

– Видишь? Умный! Свистнешь ему, прибежит, если недалеко и непривязанный. Самому за ним ходить не надо. Спокойный. Скажешь «жди», будет ждать, с места не сойдет, пока не позовешь. Вот, смотри.

Продавец быстро отбежал шагов на десять в сторону, чтобы конь его не видел, и свистнул. Гнедой шевельнул ушами и, забыв про Шала, развернулся, отыскивая хозяина. Увидев того совсем недалеко, направился спокойным шагом в его сторону, не обращая внимания на снующих по рынку людей.

– Видишь? Не обманываю я. Правду говорю, – мужик приложил руку к груди, – умный конь. И еще здоровый и нормальный! Лишних глаз нету, лишних ног нету, язык один, зубы все целые! Сам смотри!

– Вижу, – Шал кивнул, усмехнувшись. Ну что ж, начнем торговаться. На базаре два дурака – один продает, другой покупает, но сразу озвученную цену отдает только безумец.

– Восемьдесят. Вместе с седлом.

– Э-э, бератишка, мало же.

– А то вообще – пятьдесят, плюс обрез и десять «самокрута» к нему.

– Этот обрез? – Рука продавана потянулась к оружию в кобуре на ноге Шала. Тот плавно развернулся вполоборота, не позволив дотронуться до рукояти.

– Нет. Другой марки.

– Покаж.

– Да пожалуйста, – Шал скинул с плеча рюкзак и развязал тесьму. Достал обрез одноствольного Иж К-1 и, переломив его, подал мужику, – эжектор работает без проблем, пружины в норме.

– А чего отдаешь его? Самому не надо?

– Привык к двенадцатому.

– А-а-а. – Продавец посмотрел сквозь ствол на солнце. – А это какой?

– Шестнадцать же. Не разбираешься, что ли?

– Разбираюсь. Когда цифру на патроне вижу, – засмеялся мужик. – Ну, ладно, шестьд…

– Сорок! – перебил Шал, также широко улыбаясь. – Сорок «пятеры», обрез и десять «самокрута».

– Э, не… пятьдесят лучше.

– Хорошо, пятьдесят, – Шал кивнул и протянул руку скрепить договор. Продавец пожал ее с жаром и сунул обрез за пояс.

Шал неторопливо достал мешочек с охотничьими патронами и два магазина от «калаша», выщелкал в рюкзак десять штук «пятеры» и передал все торгашу. Тот, довольно улыбаясь, махнул рукой и растворился в толпе. Шал хитро прищурился, провожая его взглядом, и потрепал коня по гриве.

– Ну, что, Сабыржан, пойдем, пожуем чего-нибудь?

Конь кивнул, соглашаясь.

Шал тоже был доволен сделкой. Продавец, конечно, еще тот плут. Радуется, небось, обманул, а вот хрен ему на воротник. Пусть конь немного худоват, да и копыта не в лучшем состоянии – явно его гоняли по твердой почве без подков, но все же не пешком ходить. И добро свое на спине таскать надоело. Зато от неудобного обреза избавился. Правда, спуск там немного заедает и боек не всегда по капсюлю попадает, поистерся. Но, как говорится, без лоха и жизнь плоха. И кто сейчас из них двоих лоховее, надо еще подумать.