В исследовании Франчески Вайль, опубликованном на страницах Федерального агентства по гражданскому образованию, которое представляет собой Федеральное государственное агентство Германии, отвечающее за развитие гражданского образования и подчиняющееся Федеральному министерству внутренних дел, строительства и общин (Bundeszentrale für politische Bildung), подробно анализируется деятельность и роль круглых столов в истории ГДР[38]. Так между ноябрем 1989 и январем 1990 года в ГДР появились круглые столы на всех уровнях государственной власти. Их насчитывалось сотни. Их роль с позиций сегодняшнего дня оценивается по-разному. Вот мнение Йенса Георга Райха, немецкого ученого и члена Совета по этике Германии, участника кампании за гражданские права в последнее десятилетие в Германской Демократической Республике — одного из первых подписавших воззвание к созданию «Нового форума», представлявшего собой гражданское движение, оказавшее значительное влияние на преобразования в ГДР, закончившиеся прекращением существования этого государства. Он полагал, что круглые столы были своего рода «говорильнями», благодаря которым революционное движение свое право на изменения общества им и передало. Другое мнение у Ульрике Поппе, которая являлась соучредителем гражданского движения «Немедленная демократия». Для нее «Центральный круглый стол» являлся составной частью и результатом проведения мирной революции, а также выражением проявления политической воли населения ГДР. Кстати, позднее «Новый форум» вошел как составная часть в возникшую после объединения Германии партию «Союз 90/Зеленые».

Представители правительства появлялись начиная с 22 декабря на заседаниях «Центрального круглого стола» лишь для того, чтобы сообщить информацию относительно предпринимаемых властью действий. Премьер-министр Модров в январе 1990 года уже считал «Центральный круглый стол» авторитетным политическим фактором. Сам же «Центральный круглый стол» рассматривал себя в качестве переходной инстанции, которая действует до проведения свободных, демократических и тайных выборов. С 7 декабря 1989 года по 12 марта 1990 года «Центральный круглый стол» создал 17 рабочих групп, которые фактически исполняли функции парламентских комитетов. Общее количество участвовавших в его заседаниях составляло 276 человек. «Центральный круглый стол» провел 16 заседаний, а региональные и локальные круглые столы заседали в общей сложности 20 раз. Можно сказать, что фактически они заменяли действовавшую власть вплоть до проведения выборов, в которых победил восточногерманский ХДС. Эти последние выборы организаторы круглых столов и сочли легитимными.

Считается, что главным достижением круглых столов был роспуск всех органов госбезопасности, несмотря на сопротивление Модрова. Западногерманские источники считают, что круглые столы совершили две главные ошибки. Первой было согласие «Центрального круглого стола» на уничтожение всех актов, относящихся к деятельности внешней разведки МГБ ГДР до 30 июня 1990 года. Второй ошибкой было согласие на физическое уничтожение всех магнитных носителей этой службы, принятое 19 февраля 1990 года[39]. Что означало решение о роспуске МГБ ГДР, включая и внешнюю разведку? Как известно, официально распоряжение правительства Модрова об этом поступило 8 февраля 1990 года. По иронии судьбы это произошло в день 40-летнего юбилея со дня основания Штази. Правда, предполагалось, что процедура ликвидации займет определенное время. Полностью ликвидировать внешнюю разведку предполагалось к 30 июня 1990 года. В этот день 8 февраля, отмечает Spiegel, руководство разведки встретилось на конспиративной квартире в восточноберлинском районе Трептов, которая была неизвестна участникам круглого стола. Был повод выпить за то, что операцию по уничтожению бумажных вариантов актов удалось успешно завершить. Во всяком случае, так думал Гроссманн и его ближайшее окружение. Товарищи офицеры чокнулись бокалами с шампанским. Пили они, конечно, шампанское местного производства Rotkaepchen («Красная шапочка»). Его до сих пор можно купить в Германии. Во времена разделенной Германии это игристое вино называли «коммунистическим шампанским». Но после объединения выпускавшая его восточногерманская компания стала единственной, которой удалось поглотить западногерманских конкурентов, а не наоборот. «Красной шапочкой» его звали потому, что горлышко массивной бутылки темно-зеленого стекла было обернуто фольгой темно-красного цвета.

Проблема для Гроссманна состояла в том, что Вертебах доводил до Дистеля мнение западногерманского правительства, согласно которому руководители внешней разведки МГБ должны были продемонстрировать для начала свою добрую волю. Добрая воля сводилась, разумеется, к выдаче источников информации в государственных учреждениях Западной Германии. Торговля зашла так далеко, что Дистель, который вел переговоры и с преемниками Вольфа, предложил назвать хоть бы трех из пяти важнейших источников информации в госаппарате ФРГ. Было понятно, что западногерманские контрразведчики от безысходности уже впадали в отчаяние.

«Мои размышления, — отмечает Гроссманн, — сводились к тому, кто должен будет определять, какие источники являются важными, а какие нет». Скорее всего, думал Гроссманн, представления на этот счет у западногерманских контрразведчиков и восточногерманских разведчиков различные. А потому, размышлял он далее, во-первых, они потребуют назвать всех, чтобы определить самые важные источники. Во-вторых, предполагал Гроссманн, если Ведомству по охране конституции протянуть пальчик, то контрразведчики отхватят всю руку. Иначе они не были бы представителями спецслужб и, в-третьих, вряд ли «мы назовем какие-либо имена, если предварительно не получим гарантии их неприкосновенности. В любом другом случае это была бы измена и поэтому для нас недопустимо». Как отмечает Гроссманн в своих воспоминаниях, все основные переговоры Дистель и Вернебах вели с полковником Берндом Фишером, который руководил во внешней разведке разработкой госаппарата ФРГ. Позднее Фишер играл активную роль в издании марксистского левого политического журнала Rot Fuchs («Красный лис»), в котором он размещал свои статьи. Другим автором журнала был Берндт Трёгель, в прошлом подполковник внешней разведки МГБ ГДР, отвечавший за разработку спецслужб Западной Германии, и зять Вольфа. Понятно, что он оказался под особым давлением западногерманских спецслужб. Но ни Фишер, ни Трёгель не предали своих сотрудников из числа неофициальных сотрудников своей службы.

Последние встречи представителей спецслужб уже объединенной Германии с теперь уже бывшим руководителем внешней разведки МГБ ГДР датируются 16 марта и 24 апреля 1993 года. В эти дни, по свидетельству Гроссманна, его посетил бывший руководитель Федеральной разведывательной службы Германии Хериберт Хелленбройх (ранее, до 1985 года, он являлся руководителем контрразведки ФРГ, а потом четыре недели возглавлял Федеральную разведывательную службу ФРГ, но вынужден был уйти в отставку после бегства в ГДР одного из высокопоставленных чиновников БНД — Ганса-Иоахима Тидге). В беседе 16 марта, как отмечает Гроссманн, разговор был с глазу на глаз, а во встрече 24 апреля принимал участие и Хорст Йеникке — бывший заместитель Гроссманна. Причиной визита было то, что немецким спецслужбам так и не удалось выяснить, кто из агентуры МГБ ГДР находился в ключевых позициях в политических партиях и министерствах ФРГ. За исключением предательства некоторых сотрудников внешней разведки МГБ ГДР, выдавших своих подопечных, основная масса агентуры не была раскрыта. Как пишет Гроссманн, «он, естественно, понимал, что наши источники продолжали находиться на ключевых позициях, будучи неизвестными для официальных представителей германских спецслужб, они могли быть жертвой шантажистов из других спецслужб»[40]. При этом Хелленбройх не исключал, что речь идет прежде всего о ЦРУ и о российских спецслужбах. На основании этого Хелленбройх требовал разоблачения этих агентов. Более того, в некоторой степени он уже шел навстречу прежним условиям, выдвинутым бывшим руководством внешней разведки МГБ ГДР, соглашаясь, что в данном случае должно быть найдено политическое, а не юридическое решение. В ходе первой встречи Гроссманн лишь повторил свои условия, которые, как известно, сводились к гарантиям от уголовного преследования агентуры МГБ ГДР независимо от того, были ли они до объединения Германии гражданами ГДР или ФРГ. Тот обещал обсудить этот вопрос с Берндтом Шмидбауэром, по поручению которого он и действовал. Сам Берндт Шмидбауэр на тот период времени был министром по особым поручениям в Ведомстве Федерального канцлера. В мае 1993 года Хелленбройх передал подготовленную Гроссманном и Йеникке бумагу с предложениями Шмидбауэру. В частности, в ней еще раз назывались причины, по которым они (как и большинство бывших сотрудников внешней разведки МГБ ГДР) отказывались раскрывать свои источники информации в учреждениях ФРГ. Среди них главным аргументом были моральные обязательства перед агентами и офицерский кодекс чести. В числе предложений, которые должны были бы власти Германии выполнить, прежде чем будут раскрыты эти источники, была гарантия от уголовного преследования агентуры внешней разведки МГБ ГДР, которая добровольно объявит о своей деятельности в пользу ГДР. Предлагалось также прекратить преследования бывших офицеров внешней разведки МГБ ГДР. Как известно, Ведомство Федерального канцлера отклонило эти предложения. Причиной могло быть то, что из-за предательства бывших сотрудников МГБ ГДР ряд агентов были арестованы или их разработка уже велась. Но главным было, видимо, то, что власти ФРГ уже знали, что картотека внешней разведки оказалась в руках американцев. И они надеялись ее рано или поздно получить.