Дулацек кивнул.

Но Ульф Груна не унимался и, повернувшись к Аницету, спросил:

— Почему вы так уверены, что кардинал Гонзага нас не обманул?

Вопрос ученого вывел Аницета из себя.

— Я не знаю! — рыкнул он. — Я и не предполагал, что вы будете преследовать меня своими нападками. До этого мне казалось, что мы все в одной упряжке. Может, вам все-таки стоит вспомнить, что кардинал Гонзага — государственный секретарь!

— Точно! Ведь у государственного секретаря есть все возможности, чтобы изготовить фальшивку!

Аницет надменно улыбнулся.

— Господь спасет пас от обмана. Мне не нужно объяснять вам, что это значит для карьеры Гонзаги. Один только факт, что он привез нам плащаницу лично, опровергает все ваши абсурдные домыслы. А впрочем, я знал эту плащаницу как свои пять пальцев еще в то время, когда она хранилась в тайном архиве Ватикана…

— Вы хотите сказать, — перебил его Вилленборг, — что вам знаком объект, который вы считаете оригиналом, и что вы досконально изучили его? — Доктор сделал паузу и, посмотрев на своих коллег, продолжил: — Тогда почему у вас до сих пор нет доказательств, что это оригинал, а не копия, выполненная по заказу Ватикана?

Аницет чувствовал, что все взгляды обращены на него. Подергивающиеся уголки рта выдавали его неуверенность. Он промолчал.

— Все знают, — добавил Мьюрат, — что под Санкт-Петербургом есть склады, где хранятся невероятные вещи, мумии времен Иисуса. На основе их тканей с помощью натрия хлорида любой одаренный мошенник сможет сделать правдоподобную копию. Так же, очевидно, был изготовлен и этот предмет. — Он пренебрежительно посмотрел на экран монитора, где все еще оставались два длинных штрихкода.

Аницет высморкался. Подняв вверх указательный палец, который заметно дрожал, он возразил профессору:

— Предлагаю вам вначале поискать ошибки у себя, они могут быть и в ваших методах исследования. У вас есть самые современные и самые дорогие приборы, но вы не в состоянии сделать каких-либо выводов относительно этой плащаницы. Если вы сомневаетесь в подлинности реликвии, тогда я потребую ответа и с вас. Но пока вы не предъявите доказательств, мы будем считать, что именно в эту плащаницу было завернуто тело Иисуса из Назарета. Я понятно выражаюсь?

Мьюрат недовольно пробурчал:

— Что ж, тогда повторим все сначала. — А потом громко и отчетливо произнес: — Следуя нашему плану, нам придется вернуться на много недель назад. Я надеюсь, вы это понимаете?

Аницет поднял руки.

— Мы должны брать пример с курии. В Ватикане вопросы решают не за день, не за неделю и даже не за месяц. И я думаю, если бы господа кардиналы оперировали другими величинами, то они не справились бы и за годы. Какое значение имеет для нас пара лишних недель!

Доктор Дулацек, привыкший дискутировать с Мьюратом, так как их науки соприкасались в особо спорных моментах, в ту же секунду задал провокационный вопрос:

— А кто-нибудь уже думал над тем, насколько вообще верна теория Мьюрата? Я хочу сказать, не ищем ли мы решение проблемы, для которой нет предпосылок, а это, собственно, и есть проблема?

Мьюрат, гордый, как павлин, тяжело вздохнул и снова посмотрел на монитор. Но прежде чем он подобрал нужные слова, Дулацек продолжил:

— Поймите меня правильно, я очень уважаю своих коллег. Но Мьюрат не первый, у кого важная научная гипотеза ведет себя подобно атому расщепленного ядра.

— А как, позвольте спросить, ведет себя атом при расщеплении ядра? — поинтересовался Аницет.

— Он разваливается. И ничего больше.

Мьюрат мгновенно вскочил и набросился на Дулацека.

— Жалкий цитолог, убогий! — в гневе закричал он и вцепился в горло Дулацеку.

Ни Дулацек, ни окружающие не успели помешать профессору, и тот, повалив противника на пол, начал душить его. Вскоре лицо Дулацека приобрело темно-красный оттенок, он задыхался. Токсикологу, профессору Мазику, довольно крепкому мужчине, удалось их разнять в последнюю секунду и тем самым спасти Дулацека от разбушевавшегося молекулярного исследователя.

Уже два дня от Катерины ничего не было слышно. Мальберг догадывался почему. Своим молчанием она его наказывала. Катерина считала, что Лукас обманул ее доверие: не сказал о том, что он был в квартире Марлены после убийства. Мальберг вынужден был признать, что допустил ошибку. Он не мог винить Катерину, которая, очевидно, связывала его с тем, что произошло в доме на Виа Гора.

Домашнего адреса журналистки он не знал. Лукас не нашел ее имени и в телефонной книге Рима. Мальберг решил поискать Катерину в редакции «Guardiano» на Виа дель Корсо.

Вход в роскошный дом в стиле барокко охраняли два швейцара, одетые в черное. Они внимательно осматривали каждого посетителя. Портье, ухоженная женщина средних лет, дружелюбно кивнула Мальбергу и вежливо осведомилась:

— Чем могу помочь, синьор?

— Я бы хотел поговорить с синьорой Лимой.

— Вы записаны, синьор?

— Нет. То есть… — Мальберг запнулся. — Я по личному делу. Но, собственно…

Портье повела бровью.

— Присаживайтесь! — сказала она тоном, не допускающим возражений, и указала на серые стулья. — Как вас представить?

— Моя фамилия Мальберг.

Некоторое время Лукас наблюдал за людьми, которые заходят в парадный холл, и не заметил, как перед ним появилась Катерина. Она, казалось, очень волновалась. По ее испуганно му взгляду Мальберг понял, что явился сюда некстати.

— Мужайтесь, — тихо произнесла девушка, прежде чем Лукас успел что-то сказать. Он растерянно посмотрел на нее. — Прокурор сегодня утром подписал постановление о вашем аресте.

Мальберг истерически засмеялся, но Катерина прикрыла ему рот рукой.

— Тише, ради бога. Это действительно серьезно. Вы под подозрением, это связано с убийством Марлены Аммер.

— Я?..

— Во время расследования полиция нашла письмо с вашим именем, в котором вы сообщаете дату вашего приезда в Рим, а это день убийства. Как вы знаете, в Италии очень строгий закон о даче свидетельских показаний. Полиция узнала из опроса свидетелей, что вы в день убийства прибыли в Рим и остановились утром в гостинице «Cardinal» и незадолго до убийства выходили в город.

— Но откуда вы все это знаете?

— Как я вам уже говорила, у репортера криминальной хроники, пардон, бывшего репортера, есть хорошие связи в полиции.

— Значит, убийца я, — цинично констатировал Мальберг.

— Но это еще не все! Вы ведь взяли кредит в банке на четверть миллиона евро и ездите с чеком в кармане. Это совсем нехорошо для вас, Лукас.

Мальберг отсутствующе смотрел сквозь Катерину. Ему тяжело было осознавать свое теперешнее положение.