Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я встал в очередь за завтраком, у поставщиков провизии для заключенных закончились свежие продукты, так что у меня остался единственный вариант — каша. Снова. Это происходит каждый день. И неважно, в какое время приду сюда. За это я должен благодарить звезд. Они доставляют мне очень много проблем; я столкнулся с гневом звезд за то, что нарушил обещание, данное Голубку, сделать все возможное, чтобы быть вместе. Так что теперь неудачи преследуют меня на каждом углу. Каждый мой шаг, направленный на непривлечении к себе внимания, парируется тем, что лидеры банд появляются в самые неподходящие моменты, к примеру, когда я разговариваю с их соперниками или колдую в Комплексе, что они воспринимают как угрозу. Вот почему я был участником стольких драк с того момента, как попал сюда. Именно поэтому у меня было пробито легкое, когда от удара какого-то мудака Дракона по имени Кристофер я напоролся в Комплексе на трезубец, выструганного каким-то придуроком из дерева позади меня. Вот почему ко мне приставлен Кейн, охранник, с которым я вынужден бороться из-за нашей общей природы. И в ответ я неоднократно был наказан за это.
Звёзды так «заботятся» обо мне, но я не могу найти в себе силы бороться с ними. Потому что заслужил эти невезения за ту боль, через которую заставил пройти Голубка. Я переживу их все ради нее. Со временем, она бы всё равно ушла от меня. Возможно, она уже так поступила. И весь этот ад будет стоить этого. Скоро я навсегда исчезну из ее жизни. А потом и медленно забудусь.
Разбитое сердце — самая болезненная вещь, которую я когда-либо испытывал. Но я никогда не заслуживал владеть сердцем Дарси Вега. И я должен был вернуть его самым жестоким способом. Это единственный вариант спасти ее. Он определенно будет стоит того, когда она придет к власти и начнёт жить той жизнью, которой ей суждено жить. Если моя собственная жизнь должна быть жертвой для такого дела, я готов пожертвовать ею. Даже если буду тосковать по ней до конца своих дней. Скучать всей душой и тосковать до тех пор, пока мир не перестанет вращаться. Я останусь здесь и буду добровольно страдать, делая лучшее для нее. И однажды она поймет, зачем.
Я сидел за пустым столом со своей кашей, не обращая внимания на взгляды, бросаемые в мою сторону. Здесь я все еще был темой обсуждения. Мой судебный процесс транслировался по телевидению, и подробности быстро распространились после моего прибытия. Хотя большинство слухов вышло из-под контроля. Для одних я был откровенным насильником, для других — героем.
Итан Шедоубрук определился со своим отношением ко мне через неделю после моего появления в Даркморе, смотря, как я выбивал дурь из каждого, кто хоть вскользь упоминал о Дарси. Он заявил, что я слишком красив для извращенца, и очевидно, что я влюблен в нее. А я и не пытался переубедить его. Не имеет значения, узнают ли здешние люди правду, важен остальной мир. И, видимо, его заявления было достаточно, так как все заключенные тоже стали верить. Рори Найт подошел ко мне и назвал Дарси шлюхой, просто чтобы посмотреть на мою реакцию, и я чуть не растерзал его за это. Что дорого обошлось мне в моей тактике быть ниже травы, тише воды. На самом деле, эта тактика ебать как бесполезна, если так подумать. Я уже привлек внимание самых могущественных фейри в этом месте, включая мудака охранника, который следит за мной. С таким же успехом можно было просто нарисовать мишень на голове.
Возможно, Итан прав. Возможно, скоро мне придется выбирать.
Кейн метнулся в мою сторону со скоростью Вампира, и я нахмурился, когда он прервал мои мрачные мысли.
— Угадай, что, Сто пятьдесят? — сказал он с ухмылкой. — Твоя мамочка пришла повидаться с тобой. Ей понадобилось всего три месяца, чтобы удосужиться навеститьтебя.
Я резко встал, плечом отбросив его на шаг назад, а он с рычанием выхватил из-за бедра дубинку.
— Осторожно, Сто Пятьдесят, — предупредил он. — Если ты хочешь увидеть свою мамочку, то тебе лучше вести себя хорошо до самого посещения.
Я издал сухой смешок.
— Я скорее отрежу себе язык и проглочу его целиком, чем увижу свою мать, так что не стесняйся сказать ей об этом, когда будешь просить ее отвалить.
Кейн схватил меня за руку, его глаза мрачно сверкнули.
— Даже лучше, — прорычал он. — Тогда я лично прослежу, чтобы ты встретился с ней.
Моя челюсть сжалась, когда он потащил меня через комнату к выходу, и вскоре мы направлялись по коридорам к месту посещений, где, по-видимому, ждала моя плоть и кровь. Мое нутро сжалось, когда Кейн подвел меня к охраняемым дверям, убеждаясь, что я не смогу повернуть назад. В ту же секунду, как только я оказался по другую сторону от них, стоя в коридоре полных дверей, ведущих в другие комнаты для посещений, все, о чем я мог думать — это о Голубке.
Я думал, что самый мучительный момент в моей жизни — это когда меня выводили из зала суда, но я ошибся. Хуже было, когда она пришла сюда, и я увидел её впалые щеки, разбитый взгляд глаз, худобу фигуры. Я знал, что это причинит ей боль, но я не ожидал, что так сильно.
Самым мучительным было то, что я не мог притянуть Голубка в свои объятия и поддаться отчаянной, царапающей боли внутри меня при виде ее. Я хотел упасть на колени, молить ее о прощении и пообещать, что прогоню боль в ее глазах, даже если мне понадобится вся жизнь, чтобы ее излечить. Вместо этого я сделал единственное, что мог сделать — оттолкнул ее, разбив ее еще сильнее. Я больше никогда не смогу проявить к ней ни капли теплоты. Никогда не дам ей надежды для нас. Потому что ей нужно было уйти от меня и зажить той жизнью, которая ей предназначена, прежде чем я когда-либо появлюсь и все испорчу.
Три месяца спустя я все еще не мог заставить себя спросить Дариуса, когда он приезжал сюда, двигалась ли
