Her Vinius. Писмо твое о[к]тебря въ 15 д. (т. е. от 15 октября) отдано, за которую вѣдамасть благодарствую; а чъто пишешь, бутто о побѣде натъ турки къ тѣбѣ писма не была: развѣ утерялось, а я писалъ. Piter. Изъ Амстрадама ноября въ 17 день»[1227]. Что за причина молчания в письмах о таком, казалось бы, знаменательном событии, как спуск фрегата? Мы ее скоро увидим.

Сношения посольства с польским послом Бозе продолжались и в Амстердаме. Он был здесь у великих послов в отеле Лефорта 17 ноября. Вновь засвидетельствовав чувства признательности короля к царю за поддержку, оказанную ему в достижении польского престола, поддержку, которой не получал ни один из польских королей от постороннего монарха, и заявив о надежде короля союзными силами одолеть общего неприятеля, Бозе передал послам королевскую грамоту с благодарностью за указ, посланный к воеводе князю М. Г. Ромодановскому о вступлении в Литву с русским отрядом. Послы, приняв грамоту и обещая доложить ее великому государю, сказали целую речь о трудах русских войск на литовской границе, претерпевающих в нынешнее осеннее время нужду и холод, все ради поддержки польского короля на престоле. Бозе вновь выразил благодарность от имени короля государю и им, послам, за их труды и передал пожелание короля, чтобы они, именно великие послы, были присланы к нему «поздравствовать его на престоле». Великие послы ответили, что они «за милость» короля «благодарно кланяются» и впредь радение свое и труды оказывать обязаны. «А чтоб им заехать отсюду, из Галанской земли, поздравлять его королевского величества на утверженном королевстве, и тому они зело охотно ради, толко без воли царского величества учинить того им невозможно, потому что куда их путь из Галанской земли належит, о том ожидают они его царского величества указу, и куда его царского величества изволение будет, туда они и поедут». Разговоры закончились взаимными комплиментами, но в заключение великие послы при первом же обзоре врученной им грамоты усмотрели дефект в печати: печать была «покоевая меньшая», а не коронная или литовская «маестатовая», находящиеся на хранении у канцлера. На вопрос великих послов «Для чего королевское величество тое к великому государю грамоту прислал не за корунною или литовскою маестатовыми печатми, которые печати всегда живут при канцлерах?» Бозе отвечал, что «для чего та королевская грамота прислана к нему не за маестатовою печатью, того он не ведает и к нему о том не писано». Бозе остался на этот раз у великих послов на обед, который сопровождался музыкой и каким-то театральным дивертисментом. «Расходная книга» посольства, говоря об уплате по счетам «за красные питья» и конфеты к столу Лефорта «во время бытия саксонского посла», упоминает также и о плате музыкантам и комедиантам[1228].

19 ноября к великим послам прислал дворянина бранденбургский посол фон Данкельман, возвещая, что он желал бы повидаться с великими послами. Великие послы ответили, что видеться с ним готовы. В тот же день в посольство вновь заезжал Бозе, и по очень оригинальному поводу. Благодарственная грамота, которую он вручил послам 17-го, написана была на польском языке, «а списка к нему с той грамоты на немецком языке не прислано, а полского языка он не навычен, и переводчика при нем нет, и чтоб они, великие и полномочные послы, дали ему с той грамоты на немецком языке список», на что великие послы изъявили согласие. Бозе был собственно послом курфюрста Саксонского и польскую миссию получил уже потом, по избрании Августа на польский престол; неудивительно, что он не знал польского языка[1229].

23 ноября были у великих послов на «приватном разговоре» послы польский и бранденбургский Бозе и фон Данкельман и «говорили о соседственной дружбе». Русские послы в разговоре указали на то, что великий государь польскому королю «помощь и всякое благодеяние изволяет чинить, не ища себе какой в том прибыли, токмо для имяни Божия и для целости всего християнства, как бы избавить православных християн из-под ига бусурманского». Разговор, очень неполно передаваемый «Статейным списком», имел связь, как можно думать, с предыдущими разговорами русских послов с Бозе и имел целью привлечение бранденбургского правительства к более активной поддержке Августа II и к более активному противодействию его сопернику[1230].

24 ноября Бозе был принят самим Петром, вернувшимся в этот день с Тесселя, куда он ездил осматривать флот, возвратившийся из Московии. «Я был принят его царским величеством, — доносил Бозе своему королю, — очень милостиво; всякий раз, как упоминалось о вашем королевском величестве, его величество уверял в своей дружбе и добром соседстве, причем с обеих сторон было немало выпито»[1231].

25 ноября Бозе вновь посетил русское посольство. Великие послы вручили ему немецкий перевод с королевской грамоты, полученной ими от него 17-го, сказав, что они «по прошению его тое грамоту велели на немецкой язык перевесть и тот перевод отдают ему, послу, и чтоб он тое грамоту прочел и из нее выразумел, а как выразумеет, и они, великие и полномочные послы, с ним, послом, о делех говорить будут… И посол, приняв перевод, великим и полномочным послом благодарствовал и тот перевод чел». Великие послы выразили затем неудовольствие Бозе по поводу содержания грамоты: ими получено не то, что им было нужно. Грамота, врученная им 17 ноября, — благодарственная за оказываемую военную помощь, и подписи королевской на ней нет, а они желают получить просительную грамоту о вводе войск за подписями короля и сенаторов и вновь, уже бог знает в который раз, повторили, почему им такая грамота нужна ввиду вечного мира между царем и Речью Посполитой. Посол отвечал, что «из переводу-де той грамоты и он, посол, выразумел, что та его королевского величества грамота писана толко благодарственная, а прошения в той грамоте не написано, также и его королевской руки у той грамоты не приписано, в то-де учинилось непорядок от его королевской канцелярии, и в том он, посол, просит прощения и к государю своему, к его королевскому величеству, о том писать будет и впредь то исправиться может». Великие послы еще раз напомнили также Бозе, что у него все еще не имеется полномочной грамоты для ведения переговоров с ними, и притом требовали от него двух полномочных грамот — одну за королевской подписью, другую от Речи Посполитой за сенаторскими подписями согласно обычаю в Польском государстве, на что Бозе заметил: «такого-де обыкновения о полномочных грамотах он, посол, не знает, и слышать ему о том не лучилось, а будет о том о всем к государю своему писать