– Командир на ногах! – завопил Тоби.

Послышался звук, похожий на шум ветряной мельницы и рев водопада. Войско навалилось.

«Красный Рыцарь брезгует убивать врагов колдовством. И если сейчас я одержу победу, то мне они понадобятся живыми, и как можно больше, лишь бы справиться», – подумал он, находясь под их копьями. У большинства фракейцев были короткие мечи. Схватив свой меч двумя руками, Красный Рыцарь принялся валить противников на землю.

Слева от него сэр Милус заметил нечто, чего не увидел он, и зычно призвал людей на подмогу.

Фракейцев оттеснили на шаг, потом еще на один.

На миг оказавшись в безопасности, Красный Рыцарь повернул голову и увидел бегущих влево Милуса, Фрэнсиса Эткорта и еще десяток ратников.

Воинство разворачивалось по оси, выдвигая вперед правый фланг. А он понятия не имел почему. Ограниченный лицевым щитком, задыхаясь от запаха пота, он не видел ничего, кроме очередного врага.

Он остановился. Развернулся опять и пропустил Тоби. Нажим ослабел – появилось пространство. Еще большее открылось в центре, а фракейцы сдали на дюжину шагов назад и замедлили движение. Те, у кого остались копья, подняли их.

Сердцевина войска дрогнула и резко встала.

Мимо Красного Рыцаря шагнул Тоби, следом – Калли. А затем Нелл – бледная, с багровым разрезом сквозь все доспехи, от основания подбородка до левой груди.

Ему было некогда заняться ею. Он отступил снова. И еще.

Его боевого коня придерживал мальчик. Сугубо волевым усилием Красный Рыцарь сел в седло. Повозившись с застежкой, откинул забрало. Лицо омыло свежим, морозным воздухом. Красный Рыцарь прерывисто вдохнул, избавляясь от вони прилипшей к забралу мерзости…

И увидел гибнущих нордиканцев.

Они перебили великое множество рыцарей, а лошадей – еще больше, но сейчас превратились в островок посреди моря кавалеристов. Вражеские страдиоты смешались с рыцарями-наемниками: он видел позолоченный шлем Деркенсана и все еще взлетавшие топоры.

Сэр Милус, возглавлявший треть войска, врезался в самую гущу сбоку.

Справа от Красного Рыцаря – там, где юному Мортирмиру полагалось держать щит, – происходило герметическое световое шоу, какого он в жизни не видывал. Сэр Майкл устойчиво продвигался – в такой дали, что почти очутился в пределах досягаемости Деметрия.

Центр вражеского войска был близок к полному краху – как и его собственный левый фланг.

Аэскепилес, видный Красному Рыцарю над круговоротом схватки, извивался, как будто отбиваясь от стаи волков. Хотя пребывал в одиночестве, а все его щиты рухнули.

Позади него, еще правее, у старой дороги на Дормлинг, в рядах основной вражеской конницы наступило смятение, которое согрело сердце Красного Рыцаря. Едва он глянул туда, как вардариоты и схоларии выдвинулись вперед.

Глубокий вдох.

Всё в идеальном равновесии.

Не время для благородства.

Он навел меч на вражеских наемных рыцарей и сотворил заклинание.

Истриканцы не появились.

Граф Зак завершил свое последнее ложное отступление и, пока его отборная легкая конница собиралась под знаменами эскадрона, объехал каменный овин и посмотрел на запад. Увиденное вызвало у него улыбку.

Он вернулся к месту сбора схолариев и вардариотов.

– Смените коней, – приказал он.

В правом бедре у сэра Георгия сидел короткий обломок стрелы. Георгий помахал рукой – бледный, но владеющий собой, что у таких, как Зак, заслуживало высшей похвалы.

– Вы не хуже моих сынов, – сказал он.

– Болит, зараза! – буркнул сэр Георгий. – Похоже, центр держится. Что будем делать дальше?

– Побеждать, – ответил Зак и показал стеком на запад.

Сэр Георгий выдавил болезненную улыбку.

– Я ничего не вижу.

– Вот потому и победим!

Пажи подвели лошадей. Замена заняла у вышколенного воинства считаные минуты.

Напротив виднелся лишь правый фланг вражеского строя. Но он смещался, пытаясь пересечь дорогу. Неприятель действовал грамотно, беспорядок не возникал, но войску приходилось выполнять сложный маневр перед лицом врага.

Граф Зак наблюдал за ним столько, сколько ребенок считает до десяти.

– Недурно, – заметил он. – Но неправильно.

Он расположился точно между двумя полками и скомандовал:

– Ша-гом!

Чинно и слаженно, как на параде, оба конных полка шагом двинулись вперед.

Зак мечтал об этом тысячу раз: победа на поле брани, несмотря ни на что. Свежий конь и острый меч.

И враг, захваченный в ловушку. Мечта кочевника.

– Сабли! – взревел он. Его конь успел прогарцевать шесть шагов до следующего выкрика: – Наголо!

Морозным днем пять сотен сабель засверкали, как лед.

Вардариоты и схоларии привычно втиснулись в центр, превратившись в единую массу лошадей и сабель. Или боевых молотов и стальных топориков – в зависимости от предпочтений.

Фракейская кавалерия дрогнула под их натиском. Это проявилось даже зримо, ее ряды колыхнулись.

Грациозно, словно танцоры, гвардейцы покатились вперед. Они двигались с нечеловеческой точностью и внушали благоговейный ужас.

Зак повернул голову, привлеченный движением на дороге справа – проблеском стали.

Он рассмеялся, привстал в стременах и по огромной дуге подбросил свою длинную саблю. Она вернулась в его руку, как по приказу богов, повелевающих степными ветрами.

У Зака вырвался хриплый вопль. Непреднамеренный.

Вардариоты откликнулись, а гвардейцы пришпорили свежих коней и перешли на галоп.

В ответ с дороги на Дормлинг донесся истошный крик, который покатился над полем, как охотничий клич огромной виверны или могучего дракона:

– Лаклан! Лакланы за Э!

Гармодий стоял в литейных цехах Дворца воспоминаний Аэскепилеса, окруженный шестернями и колесами. У него было время восхититься хитроумием и стараниями владельца. Он увидел изношенные веревки, натянутые до предела цепи, дырявые ведра и воду, которая приводила в движение колеса колдовства, – густую и грязную от измен и невыполненных обещаний.

Он взмахнул мечом, и массивные механизмы сгинули.

Гармодий позволил себе улыбку. Ему тысячу раз приходило в голову, что волос, который он взял у ножовщика в Ливиаполисе, мог принадлежать не Аэскепилесу, а кому-то другому.

Явилось эфирное тело Аэскепилеса. Он предстал мрачным здоровяком с черной бородой, а изо лба у него тянулись и уходили в эфир два тяжелых черных шнура.

«Вон!» – рыкнул он.