Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Сектар исчез, не ответив на кучу вопросов, оставив ее одну в этом хаосе.
— Черт, я ведь не настаивала! — крикнула растаявшему образу Валанди.
Второй брат тоже из-за нее постарел, и это ещё не конец. Она попыталась собраться, но бесконечный поток голосов и картинок постоянно отвлекал.
— Он сказал идти вперёд… — бормотала она вслух, чтобы лучше выделить свой собственный голос. — Вперёд от меня или от него? А, к черту…
Сделала шаг, второй. Воспоминания расступались перед ней, особо не задерживаясь на каком-то изображении. А она все шла и шла, и не видела конца этой дороги.
Дальше становилось холоднее. Воспоминания были более яркими, голоса тише. Кажется, здесь хранились более глубокие воспоминания и мысли. Но здесь было намного спокойнее после того хаоса.
Одно из изображение повествовало о ране, которую Кая получила после яда звёздных. Как она скрывала её от всех, как Зак вызвался помочь. Другое — о той первой ночи с Заком. Было воспоминание, как Кая громко ругается с какой-то женщиной в лесу. Красивая женщина, и даже уродливые четыре шрама на лице не портили красоту глаз, но Кая и она были такими разными, вряд ли мать. Они ругались, после чего Кая крикнула что-то обидное и убежала. Ещё одна картина показывала, как Кая следит за Гинтаром. Местность совершенно неизвестная. Видимо, это прошлое. И смотрит она на него… влюбленно? На одной из картин было совсем прошлое. Пантера-подросток подошла полюбоваться на новорождённого, но глава семейства обратился и вышвырнул за шкирятник «Русалочку». На последнем изображении перед кромешной тьмой Кая бежала. За ней бежала целая стая, и все кричали: «Убийца! Убийца!».
И опять голоса, голоса, голоса!..
— Он может меня когда-нибудь разлюбить. Как и все остальные. Мы плохая пара. Гинтар, прости меня. Я знаю, как плохо тебе делала. Мама, почему ты так поступила? Сумасшедшая, нужно было уходить. Я ей так завидую. Она красивая, спокойная и умная. У неё красивые волосы, а у меня таких никогда не будет, хотя я стала мыть голову чаще. На неё всегда так смотрят… Холодно. Гинтар, ты перестал на меня обращать внимание. Хоть иногда бы! Даргона, это наша вина. Ты была так добра к нам. Мору, я надеялась. Я надеялась… Ненавижу, ненавижу сородичей! Я не хочу идти к лунным! Они убьют меня! Я не хочу умирать!
Валанди с трепетом и даже ужасом наблюдала за этими воспоминаниями. Она узнала Зака, стыдливо отвела глаза — слишком личное, хоть Валанди и пыталась вытянуть у Каи подробности. Узнала Гинтара и почувствовала эту странную влюбленность, неужели Кая ревновала не как друга? Но последний отчаянный крик вселил в солнечную неподдельный страх. Резко наступила тишина, и тьма сомкнулась вокруг.
Но что было дальше, хуже во сто крат. Это были самые настоящие вопли, а не голоса или крики. То, что мы кричим у себя в душе, но никому другому никогда не скажем. Не хотим говорить.
— Мама, я ненавижу тебя! Ненавижу тебя прошлую! Зачем ты согласилась на это? Зачем связалась с ним, ведь ты была предупреждена! Гинтар, ты предатель! Ты всегда теперь только с ней! Ты обещал, что никогда меня не покинешь, а теперь говоришь, что она будет с нами! Закнеыл, я люблю тебя! Умоляю, не предавай меня! Я этого не переживу, это хуже смерти!
Но изображения открывали её прошлое,
о котором она мало кому говорила. Это были те истязания, о которых она упоминала вскользь, но подробно рассказала лишь Закнеылу в таверне и Гину, который единственный всё это знал. Это доходило почти до её убийства, и лишь старый горный лев успевал прийти на помощь ей или матери, которая так же почти бездыханно лежала, оберегая дочь.
На одной из картинок Кая стояла перед трупом лунного. Потом ещё и ещё… Из-за угла вышел высокий рыжеватый лунный, на вид немного старше её. Он усмехался.
— Это не я их убила!
— Знаю. Это был я.
Вспышка, и вот она стояла перед камнем, толпа лунных эльфов окружила, они кричали, а на камне стоял старик.
— Ты изгоняешься за убийство своих сородичей! Любой, кто увидит тебя на наших землях, будет в праве убить.
Погоня, бег и шепот в воспоминаниях: «Я знаю, что это был Лука. Но мне их не переубедить. Моё время подошло к концу, и если я сохраню тебе жизнь, стая не простит этого и исполнит собственную месть. Кая, это единственный выход, чтобы ты выжила».
— Какой кошмар, — Валанди прикрыла рот рукой, а в глазах у нее стояли слезы. — Значит, ее подставили? Предали сородичи? Как несправедливо!
Солнечная почувствовала жалость и стыд, что видит это, что залезла без разрешения в самые потаённые уголки души. Хотелось позвать Сектара, чтобы он вытащил ее отсюда, но она уже слишком далеко зашла — не время сдаваться.
Наконец-то это всё закончилось. Голоса стихли, картинки больше не появлялись. Была просто тьма. Нет… Там впереди — рёв, знакомый рёв Каи, когда та в облике зверя. Чем ближе она подходила, тем отчетливее видела… стену? Стеклянную стену, за которой нервно расхаживала пантера и ревела, драла когтями стекло, но ничего не происходило, даже царапины не появилось.
— Интересно, — раздался голос справа от Валанди. Сектар! Появился, как и обещал, но… Он выглядел моложе, чем когда исчез, но всё равно постаревшим. Видимо, в то время, что Валанди потратила на поход сюда, он старался восстановить силы. Но опять начал стареть. — Здесь не должно быть барьера.
Увидев и вторую добычу, зверь недовольно зарычал и забился в стекло, но оно не поддавалось.
— Ее заперли внутри? Это ведь не ритуал. Зак говорил, что обряд, который применила жрица, направлен на удовлетворение воинов. Что-то другое не позволяет ее сущности выбраться, — Валанди прикоснулась к прозрачному барьеру и не почувствовала ничего под рукой. Вопросительно взглянув на Сектара и на свою руку, спросила: — Что это значит?
— Она вообще обращалась в последнее время? — спросил Сектар и подошёл к барьеру.
Зверь тут же оказался перед ним. Туманный положил руку на стекло, но она спокойно прошла сквозь неё, и лишь чудом туманный успел отдёрнуть её прежде, чем пантера схватила его когтями.
— Всё не так плохо. Я боялся, что нужно сначала барьер рушить. Попробуй говорить с ней, — но
