Энди слишком устал, чтобы спорить, да и что он мог сказать? Он машинально ел суп, почувствовав, что очень голоден. Он ел, положив локоть на стол, другой рукой подпирая голову.

— Ты бы только послушал вчерашние речи в сенате, — сказал Сол. — Самая забавная комедия на свете. Они пытались пропихнуть закон о чрезвычайном положении — чрезвычайном… он уже лет сто готовится. Они обсуждали всякую ерунду, но о главном не сказали ни слова. — Он заговорил с сильным южным акцентом: — «Перед лицом бэдственного положения мы предлагаем обратить взоры к несмэтным богатствам вэличайшего бассейна и дельты самой могучей из рэк, Миссисипи. Плотины и каналы, э, наука, э… и у вас будут богатэйшие пахотные земли в западном мире!» — Сол сердито подул на суп. — Они говорили об этом тысячу лет назад. Но разве кто-нибудь сказал об истинной причине принятия закона о чрезвычайном положении? Нет. За все эти годы они так и не набрались смелости, чтобы прямо сказать правду, поэтому и прикрываются всякими поправками и несущественными вопросами.

— О чем ты говоришь? — спросил Энди, слушая вполуха.

— О контроле над рождаемостью, вот о чем. Все-таки они в конце концов сподобились открыть клиники для всех — замужних и нет — и приняли закон о том, что все матери должны иметь информацию о контроле над рождаемостью. Боже, какой скулеж поднимется, когда пуритане узнают об этом!

— Только не сейчас об этом, Сол. Я устал. А Ширли сказала, когда вернется?

— Я рассказал тебе все… — Он осекся и прислушался к звуку шагов в коридоре. Кто-то остановился у двери, и послышался легкий стук.

Энди бросился к двери и распахнул ее.

— Ширли! — сказал он. — У тебя все в порядке?

— Да, конечно… у меня все отлично.

Он так крепко прижал ее к себе, что у нее перехватило дыхание.

— С этими беспорядками… я не знал, что и думать, — сказал он. — Я сам пришел лишь несколько минут назад. Где ты была? Что случилось?

— Я просто захотела уйти на некоторое время — вот и все. — Она сморщила нос. — Что это за запах?

Он поспешно отошел от нее.

— Я наглотался рвотного газа и чуть не задохнулся. Я не мог освободиться. Что значит — захотела на некоторое время уйти?

— Дай хоть снять пальто.

Энди пошел за ней в комнату и плотно затворил за собой дверь. Она вынула из сумочки туфли на высоком каблуке и положила их в шкаф.

— Ну? — сказал он.

— Не надо ничего усложнять. Я чувствовала здесь себя пойманной, как в клетке, со всеми этими нехватками, авариями, холодами и прочим да еще без тебя. Мне было очень плохо после нашей ссоры. Показалось, что все идет как-то не так. Поэтому я подумала, что если я наряжусь и схожу в какой-нибудь ресторан, из тех, где я была раньше, то мне, может быть, станет лучше. Просто выпить чашечку кофе. Понимаешь, смена обстановки… — Она посмотрела на его непроницаемое лицо и быстро отвела глаза в сторону.

— А что было потом? — спросил он.

— Я не на допросе, Энди. Зачем этот обвинительный тон?

Он повернулся к ней спиной и стал смотреть в окно.

— Я ни в чем тебя не обвиняю, но… тебя же не было дома всю ночь. Что я, по-твоему, должен думать?

— Ну, ты же знаешь, что вчера творилось. Я побоялась возвращаться. Я была в ресторане «Керли»…

— Мясной кабак?

— Да, но если ничего не есть, то выходит не очень дорого. Кучу денег стоит только еда. Я встретила там знакомых, и мы болтали. Потом они отправились на вечеринку и пригласили меня с собой. И я поехала. Мы узнали по телевизору о беспорядках, и никто не захотел уходить. Поэтому вечеринка затянулась на всю ночь. Очень много людей осталось, и я вместе с ними.

Она сняла платье и повесила на вешалку. Потом надела шерстяные рейтузы и теплый свитер.

— И это все, чем ты занималась всю ночь?

— Энди, ты устал. Почему бы тебе немного не поспать? Мы поговорим об этом в другой раз.

— Я хочу поговорить об этом сейчас.

— Ну, пожалуйста, больше же нечего сказать…

— Нет, есть. В чьей квартире все это происходило?

— Какого-то незнакомого мне человека. Он не был приятелем Майка, я просто иногда встречала его на вечеринках..

— Так хозяин — мужчина? — Воцарилось напряженное молчание, пока его не нарушил вопрос Энди: — Ты провела ночь с ним?

— Ты в самом деле хочешь знать?

— Конечно, я хочу знать. Зачем, по-твоему, я спрашиваю? Ты с ним спала, а?

— Да.

Спокойствие в ее голосе и внезапность ответа ошеломили его, но ведь он и не надеялся получить иной ответ. Он долго молчал, не находя слов, и наконец спросил:

— Зачем?

— Зачем? — Внезапно ее охватил гнев. — Зачем? А какой у меня был выбор? Я поела и выпила, нужно было платить. Чем ещея должна была расплатиться?

— Прекрати, Ширли, ты была…

— Какой? Честной? Я должна была оставаться здесь, хоть и не сплю с тобой?

— Это совсем другое.

— Да? — Ее начало колотить. — Энди, я надеюсь, что так оно и есть, так должно быть… но больше я просто ничего не знаю. Я хочу, чтобы мы были счастливы. Не знаю, почему мы ссоримся. Я этого совсем не хочу. Все идет как-то не так. Если бы ты почаще бывал здесь, со мной…

— Мы обсудим это как-нибудь вечером. У меня работа… что я могу поделать?

— Ничего, думаю, больше ничего… — Она сцепила пальцы, чтобы они не тряслись. — Иди поспи, тебе нужно отдохнуть.

Она вышла в другую комнату, и он не шелохнулся, пока дверь не захлопнулась. Потом он пошел за ней, но остановился и сел на край кровати. Что он мог ей сказать? Он медленно стянул башмаки и одетым лег в кровать, накрывшись с головой одеялом. Усталый и вымотанный, он долго не мог уснуть.

Люди боялись выходить на улицу, пока не рассвело, и очередь за водой этим утром была очень короткой. Однако, когда Ширли заняла место в очереди, на улице уже было много народа. Когда она получила свою норму воды, солнце поднялось уже высоко.

Ширли каждый день встречалась с миссис Майлс. Приходившая первой занимала очередь, а потом они вместе возвращались домой. Миссис Майлс всегда брала с собой маленького сына, который, похоже, все еще болел этим самым квошем. Очевидно, ее муж нуждался в богатом белками гороховом масле больше, чем ребенок. Норму воды увеличили. Это так обрадовало Ширли, что она не обращала внимания на тяжесть и боль в спине. Теперь воды хватало даже на умывание и мытье посуды. Водоразборные колонки должны были открыться самое позднее в середине ноября, а это уже скоро.

В это утро, как обычно, Ширли вернулась раньше восьми и, войдя в квартиру, увидела, что Энди уже одет и собирается уходить.