На стук калитку открыл сам хозяин дома — Тижо. Поскольку предварительно Денис успел позвонить ему по телефону и договориться о встрече, никаких вопросов по поводу этого визита не возникло и гости были допущены в дом. Там Денис, усевшись с другом на мягкий диван, накрытый пледом, вкратце изложил хозяину суть дела — рассказал историю о том, как Баграт оказался втянут в историю со скульшуркой и что из этого вышло.

— И где эта вещица? — стараясь ничем не выдать какой-то особой заинтересованности, спросил Тижо, сидевший за массивным столом у раскрытого настежь окна, за которым уже вечерело.

Не говоря ни слова, Баграт достал из кармана брюк оки-моно и поставил его на стол. Тижо взял статуэтку в руки и стал внимательно рассматривать. Затем вернул вещь на место.

— Даже я, ничего не понимающий в этих делах, могу сказать, что это знатная вещица, — вынес свой вердикт законник, откидываясь на спинку кресла. — Но почему ты не сообщишь обо всем своему отцу?

— У нас с ним конфликт, — коротко ответил Баграт.

— На какой почве? — вскинул брови Тижо.

— Я считаю, что он здесь занимается неправым делом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Такими методами, которые используют он и его люди, закон не устанавливают.

— Много ты знаешь о законе, — усмехнулся Тижо. — Ты, я вижу, парень неплохой, но идеалист. Может, ты в коммунизм веришь?

— Я верю в людей.

— Я же говорю — идеалист.

— Он исправится, Тижо — жизнь заставит, — вступил в разговор Денис.

— Значит, ты хочешь, чтобы я тебе помог? — не сводя глаз с Баграта, продолжил свою речь хозяин дома. — А в чем ты видишь мою помощь?

— Разрешите мне остаться у вас на несколько дней, — ответил Баграт.

— А потом что?

— Потом я уйду.

— Прямиком в «конторское» СИЗО? Может быть, тебе помочь другим — отправить куда-нибудь подальше?

— Я не могу отсюда уехать — моя девушка в коме.

— Ты о себе сейчас должен думать, а не о девушке, которая к тому же неизвестно когда очнется.

— Нет, я должен быть в Ташкенте. Если вы против, тогда мы уйдем, — и Баграт поднялся с дивана.

— Сядь на место, — приказал Тижо голосом, не терпящим возражений. — Если бы ты не был армянином, я бы выгнал тебя взашей за дерзость. Но ты мой земляк, а мы своих не предаем. Правда, твой папа конторский, причем высокого полета, но это дела не меняет. Ты пришел за помощью в мой дом, значит, ты ее получишь. Живи здесь, сколько захочешь, но никуда без моего ведома не выходи. Обещаешь?

— Обещаю.

— Ты, Желудь, тоже хочешь остаться? — перевел взгляд на Дениса хозяин дома.

— Нет, мне есть где перекантоваться.

— Тогда в добрый путь. А ты, Баграт, иди на второй этаж — будешь жить там.

И хозяин дома отвернулся в сторону окна, показывая тем самым, что разговор окончен.

— Вот видишь, где приходится с тобой встречаться, чтобы попробовать армянской кухни, — посетовал Амаяк Ервандов, усаживая Александра Бородина за столик, на котором уже были выставлены готовые блюда. — А помнишь, как мы с тобой любили посидеть в нашем ресторане «Арарат» на Неглинной? Только нет теперь того ресторана — снесли три года назад.

— А мне больше вспоминаются наши с тобой посиделки в Дамаске, — живо отреагировал на слова друга Бородин. — Какой хаш мы с тобой ели в харчевне у деда Арутюна.

— Положим, хаш и здесь делают неплохой — сам в этом убедишься, когда его принесут, — сообщил Ервандов и, подозвав официанта, сделал ему заказ.

С Ервандовым Бородин был знаком почти десять лет — с тех пор, как они вместе служили в резидентуре КГБ в Дамаске. Это было поистине горячее время — 1973 год, когда на Ближнем Востоке вспыхнула война Судного дня, во время которой Сирия и Египет атаковали Израиль на Синайском полуострове и Голанских высотах. Однако, после двух дней успешных боевых действий, сирийские и египетские войска были остановлены, а потом и вовсе вынуждены были отступить. После чего последовала резолюция ООН о прекращении огня.

Трехлетняя служба сблизила Бородина и Ервандова, и они продолжили общение, вернувшись на родину. Александра после Сирии направили на работу в Отдел админорганов ЦК КПСС, а Амаяк оказался в Комитете по культурным связям с армянами за рубежом, оставаясь в штате КГБ. И сегодня Бородин пришел к нему не столько для того, чтобы вновь насладиться изысканными блюдами армянской кухни, сколько поговорить о ситуации, которая складывалась в Узбекистане и которая так волновала Рашидова, судя по той депеше, что он прислал Джуре и где речь шла о «Спюрке».

Когда официант поставил на стол тарелки с горячим хашем, Бородин взял в руку ложку и осторожно отведал блюдо.

— Ну, как? — поинтересовался Ервандов.

— Хорош супец! — не скрывая своего восхищения, произнес Бородин. — Только я ведь не только ради него сюда пришел.

— Неужели ради долмы с чесночно-сметанным соусом или шашлыка из овощей? — картинно округлил глаза Ервандов.

— Нет — ради Мелкумова Левона Николаевича, — ответил Бородин, после чего отправил в рот вторую порцию хаша.

— А что такое с ним приключилось? — сразу посерьезнел Ервандов.

— Не приключилось, но может — кажется, ему отставка светит, — сообщил Бородин. — Мне шеф дал задание составить аналитическую справку на предмет возможного ухода Мелкумова, а такие задания, сам понимаешь, просто так не даются. Значит, на самом верху начались некие телодвижения.

— И что ты хочешь услышать от меня? — поинтересовался Ервандов.

— Ты же знаешь настроения своих земляков в Узбекистане больше, чем я — как они отнесутся к отставке Мелкумова?

— По-разному отнесутся — кто-то взгрустнет, а кто-то и порадуется. Ведь на него многие связи завязаны.

— Имеешь в виду диаспоры?

— Нет, нашими диаспорами по большей части заведует Мариус Арамович Юзбашян. А Левон Николаевич отвечает за внутренний контингент, причем в основном в сфере теневой экономики.

— Но это же во многом сообщающиеся сосуды — наши теневики и зарубежные диаспоры?

— Ты забываешь, что эти сосуды стали тесно сообщаться друг с другом относительно недавно. А что это значит? То, что к такому динозавру, каким является Мелкумов, уже нет прежнего доверия — он постарел. Именно поэтому я и говорю, что многие из моих земляков обрадуются его уходу.

— Но ведь не факт, что на его место придет армянин. Скажу даже больше — вовсе не армянин.

— А это роли не играет — главное это общее направление. Ведь Рашидов тоже динозавр — двадцать три года во главе республики это тебе не шуточки. По сути, они вместе с Мелкумовым начинали.