Не ошибался ли я? – спросил себя Филипп. Может быть, он чего-то недопонял, недооценил? Он задавал себе этот вопрос бесчисленное число раз, но правильного ответа так и не нашел.

– Твоя бабушка и я долго обдумывали это, – проговорил он медленно. – Маме… Милисент было очень не по душе, что ты достанешься Наоми. В конце концов я с ней согласился. Решение далось мне нелегко, но я верил, что так будет правильнее. Отчасти, конечно, это был все тот же эгоизм – я не стану этого отрицать, – но вместе с тем я искренне верил, что для тебя так будет лучше.

Он поднял взгляд на дочь, но вместо взрослой женщины увидел дитя, каким Келси была двадцать с лишним лет назад.

– Пойми, Кел, я не хотел отдавать тебя ей, не хотел превратиться в «воскресного папу», которому в конечном итоге пришлось бы уступить место какому-нибудь мужчине, который появился бы в жизни Наоми. Кроме того, после нашего развода Наоми вела себя.., вызывающе. Она словно хотела показать, как ей все безразлично. Должно быть, ее адвокаты посоветовали ей вести себя тише воды ниже травы, вот она и поступила наоборот. Наоми словно специально привлекала к себе внимание прессы и устраивала публичные скандалы… Сама идея о том, что нужно нанять детектива, претила мне, однако для суда необходимы были документы. И я поручил это своим адвокатам.

– Значит, ты не сам нанимал мистера Руни?

– Нет, я… Откуда ты знаешь его имя?

– Я только что была у него.

– Послушай, Келси… – Он схватил ее за руку. – Зачем?.. Чего ты хочешь добиться?

– Я хочу получить вразумительные ответы на свои вопросы. Особенно на один… – Келси сжала его пальцы. – Я задам его тебе: ты веришь, что Наоми убила Алека Бредли?

– Нет никаких сомнений, что…

– Что она застрелила его, – сурово закончила Келси. – Это я знаю. Меня интересует другое – убила ли она его? Способна ли была женщина, которую ты знал, которую ты любил, совершить убийство?

Филипп заколебался, чувствуя, как пальцы его дочери все сильнее сжимают ему кисть.

– Не знаю, – ответил он наконец. – Как бы мне самому хотелось знать ответ!

Последняя запланированная Келси встреча с адвокатами Наоми не принесла ей ничего нового. Ссылаясь на профессиональную этику, юристы не открыли ей ничего сверх того, что она уже знала, так что Келси пришлось покинуть их обставленные плюшевой мебелью офисы несолоно хлебавши. Но несмотря на постигшее ее разочарование, Келси была полна решимости добиться своего. Должен быть другой путь, твердила она себе. У каждой проблемы есть решение. Единственное, что ей нужно, это найти подходящую формулу, подставить в нее значения переменных и постоянных и запастись терпением, чтобы найти правильный ответ. Вот только жаль, что в свое время она почти не уделяла времени математике и другим точным наукам, предпочитая им философию и искусство.

Если Келси и чувствовала себя несколько растерянной, то это, несомненно, объяснялось усталостью. За прошедшие несколько часов она слишком вымоталась, истратила слишком много душевных и физических сил, и теперь ей страшно было даже подумать о том, чтобы вернуться в «Три ивы» и, встретившись с Наоми, рассказывать ей правдоподобные истории о том, как она провела свое свободное время.

И вместо того чтобы вернуться домой, она свернула к ферме Гейба. Если его нет дома, утешала себя Келси, она поедет прямо домой и, сославшись на головную боль, уединится в своей комнате.

Еще одна ложь во спасение? – мрачно спросила она себя. Если так и дальше пойдет, то она, пожалуй, привыкнет к этому настолько, что подобный способ решать все проблемы будет казаться ей абсолютно нормальным.

Выйдя из машины, она подошла к дверям усадьбы, но, вместо того чтобы постучать, тяжело опустилась на ступеньки крыльца, любуясь цветами, которые этим теплым весенним вечером пахли особенно сильно.

До захода солнца осталось часа два, размышляла она, прислушиваясь к жалобам козодоя. Такие же трели раздавались под окном ее спальни в доме Наоми, и вот теперь она услышала их здесь, в саду Гейба. Насколько она успела заметить, козодой запевал незадолго до наступления сумерек и долго потом оглашал темный вечер своими протяжными, тоскующими трелями.

Цветы благоухали во всю мочь. Келси даже удивилась, что их так много. Яркие примулы, лилово-желтые анютины глазки, шпалеры, обвитые плетьми сладкого горошка, крупные садовые ландыши и кусты сирени вдоль дорожек – все это благоухало на разные лады и пестрело свежими красками, от которых начинало понемногу рябить в глазах.

Какое тихое, спокойное место для человека, обладающего такой кипучей жизненной энергией и живущего такими бурными страстями, подумала Келси невольно.

Потом она услышала, как за ее спиной отворилась дверь и раздались шаги. Его шаги. Гейб сел рядом с ней, обнял за плечи, и Келси прильнула к нему естественным и неторопливым движением.

– Я увидел твою машину.

– Кто сажал эти цветы?

– Я… Это моя земля.

– Мой отец тоже делает это сам. В моем доме в Джорджтауне был прелестный маленький садик, за которым я ухаживала. Я даже прослушала курс по цветоводству и ландшафтной архитектуре, так что в конце концов этот жалкий клочок земли на заднем дворе превратился в образцово-показательный сад, разбитый по всем правилам, однако он не был и вполовину таким уютным и милым, как сад, который развел у себя мой отец.

Именно тогда я поняла, что существуют такие вещи, о которых нельзя узнать из книг.

– Я сажал то, что мне больше нравилось.

– Я бы поступила точно так же, если бы мне представилась возможность начать все сначала.

– Я подумывал устроить здесь альпийскую горку. – Гейб жестом указал на склон холма. – Почему бы тебе не помочь мне?

Келси улыбнулась и, обернувшись к нему, прижалась лицом к шее, где кожа была особенно нежной и теплой.

– Ну, я бы стала делать все точно как в книжке, – пробормотала она.

– И мы бы без конца спорили, – подхватил Гейб. – Ты учила бы меня, как это делается по науке, а я бы настаивал на том, как мне больше нравится. И мы вместе совершили бы налет на ближайший питомник… – Он взял ее за подбородок и заставил поднять голову. – Что тебя тревожит, Келси?

Келси поняла, что может рассказать ему все. Почему бы нет? В целом мире не осталось ничего такого, чем бы она не смогла с ним поделиться.

– Сегодня я начала одно дело.., и я доведу его до конца, чего бы это ни стоило. К кому бы я ни обращалась – все говорят, что я должна оставить все как есть, но я не могу.., и не стану. – Она глубоко вздохнула и слегка отодвинулась от него. – Ты веришь, что моя мать могла убить Алека Бредли?

– Нет.

Келси заморгала, потом тряхнула головой.

– Просто «нет» – и все? Без колебаний, без объяснений?

– Ты спросила – я ответил. – Гейб перегнулся с крыльца, сорвал веточку фрезии и протянул ее Келси. – Разве тебе важнее не то, что я сказал, а почему?