Повествование Иосифа начинается с панегирика предку, царю Булану, великому завоевателю и мудрецу, «изгнавшему гадателей и идолопоклонников со своей земли». Потом царю Булану явился во сне ангел, призвавший его поклоняться единственному истинному Богу и пообещавшему, что за это Он «благословит и умножит потомство Булана, отдаст ему в руки врагов его и сохранит его царство во веки веков». Здесь угадываются мотивы Завета из Книги Бытия; по всей видимости, хазары тоже претендовали на статус избранного народа, заключившего союз с Господом, хотя и не происходившего из Авраамова семени. Но в этом месте рассказ Иосифа делает неожиданный поворот. Царь Булан полон желания служить Господу, но сталкивается с некоей трудностью:

Ни в Книге Бытия, ни в арабских описаниях обращения ничего не сказано о князе, согласие которого было так важно для успеха подобного мероприятия. Это является очевидным свидетельством хазарского двоецарствия. «Главный князь» – это, видимо, бек; но нельзя исключать и противоположного: что «царь» – бек, а «князь» – каган. К тому же, согласно арабским и армянским источникам, предводитель хазарской армии, вторгшейся в Закавказье в 711 году (то есть за несколько лет до предполагаемой даты обращения), звался «Булханом» (21; 406, см. прим.).

Далее в письме Иосифа говорится о том, как ангел снова явился царю и сказал ему: «„Вот небеса и небеса небес не вмещают меня, но ты [все же] построй храм во имя мое“. Он отвечал и сказал: „Владыка мира, я очень стыжусь перед тобой, что у меня нет серебра и золота, чтобы выстроить его, как следует, как мне хочется“. Он сказал ему: „Крепись и мужайся! Возьми с собой все твои войска и иди в страну Руд-лан (вар. Д-ралан, т.е. Дарьяльское ущелье) и страну Ардил (город Ардебиль в Азербайджане). Вот я вложу в сердце их страх и ужас перед тобой и отдам их в твою руку. Я приготовил тебе два склада: один серебра и один золота. Я буду с тобой и охраню тебя [везде], куда ты пойдешь. Ты возьмешь [это] имущество, вернешься благополучно [к себе] и построишь храм во имя мое“. Он поверил ему и поступил так, как он приказал ему». Это соответствует походу Булана-Булхана перед обращением, а также сообщениям арабских источников, что хазары одно время владели на Кавказе серебряными и золотыми месторождениями (37; 227). Булан следует наставлениям ангела, возвращается с победой и добычей и устраивает «скинию, ковчег, светильник, стол, жертвенники и священные сосуды. До настоящего дня они хранятся в моем распоряжении (т.е. у царя Иосифа)».

В письме Иосифа, написанном во второй половине X века, больше чем через 200 лет после событий, которые он описывает, безусловно, перемешаны факты и легенды. Перечисление скудного убранства святого места резко контрастирует с перечислением нынешних богатств его страны, которому посвящена немалая часть письма. Времена предка Булана кажутся Иосифу далекой древностью, когда благочестивый, но бедный царь вынужден был ограничиться шатром в качестве священной скинии.

До этого момента письмо Иосифа оставалось всего лишь предисловием к истинной драме, каким предстает в его рассказе обращение. Видимо, отказ Булана от идолопоклонства в пользу «единственного истинного Бога» был только первым шагом. Предстоял еще выбор между тремя монотеистическими религиями. Во всяком случае, именно это следует из письма Иосифа:

Перед нами «мозговой трест» или «круглый стол», как у Масуди, с той разницей, что мусульманина никто заблаговременно не отравил. Дискуссия протекает примерно в том же русле. После долгих и тщетных споров царь устраивает трехдневный перерыв, чтобы оппоненты поостыли, а затем применяет новый метод: вызывает каждого по отдельности. Христианин на вопрос, которая из двух других религий ближе к истине, отвечает: «Иудейская». Такой же ответ дает царю на его вопрос мусульманин. Нейтралитет снова приносит плоды.

4

Итак, обращение состоялось. Что еще узнаем мы из знаменитой «Хазарской переписки»?

Начнем с самого письма Хасдая. Зачином в нем выступают еврейские стихи в модном тогда стиле «пийют» – напыщенные строки со скрытыми намеками и загадками, часто в форме акростиха. Поэма прославляет ратные подвиги адресата, царя Иосифа; в то же время начальные буквы строк образуют акростих, складывающийся в полное имя автора: Хасдай бар Исаак бар Шафрут, за которым следует имя «Менахем бен-Шарук». Менахем был знаменитым еврейским поэтом, лексикографом и грамматиком, секретарем и протеже Хасдая. Видимо, получив задание придать посланию царю Иосифу как можно более изящный вид, тот воспользовался этим как возможностью обессмертить собственное имя, вставив его в акростих после имени патрона. До наших времен сохранилось еще несколько сочинений Менахема бен-Шарука, так что в авторстве этой части письма Хасдая можно не сомневаться. (См. Приложение III)

После стихотворной хвалы, комплиментов и дипломатических красивостей письмо живописует процветание арабской Испании и благоденствие евреев под дланью халифа Абдар-Рахмана, «какого прежде не ведали...» «Бедные овцы, которые были в печали, поднялись на спасение, а руки угнетателей их ослабели, их рука перестала наказывать и стало легче их ярмо, благодаря милосердию Бога нашего. Да будет известно господину моему, царю, что имя страны, внутри которой мы проживаем, на священном языке – Сефарад, а на языке исмаильтян, жителей этой страны – ал-Андалус (Испания)».

Далее Хасдай объясняет, что впервые прослышал о существовании иудейского царства от хорасанских купцов, потом, уже подробнее – от византийских посланцев. Вот что те ему поведали: