Лошадь, за которую назначали такую высокую цену, вызывала у всех любопытство. Собрались приближенные Филиппа, чтобы воочию оценить ее достоинства. Подумывая о приобретении лошади для своей конюшни, Филипп вызвал меня. Он хотел знать мое мнение о том, принесет ли ему радость этот конь.

Все перешли в большой открытый манеж, где объезжали лошадей. Среди присутствовавших был и Александр. Он потянул меня за рукав и сказал вполголоса с завистью во взгляде:

– Какая прекрасная лошадь! Как бы я хотел иметь ее! Я так хочу, чтобы отец купил ее и отдал мне для езды. Ты видел пятно в форме бычьей головы на лбу лошади? Что это означает?

Я взглянул на коня, который вел себя очень неспокойно, и ответил Александру:

– Вспомни, чему я учил тебя, когда объяснял знаки зодиака. Кто идет за временем Тельца и правит Тельцом, когда у того выйдет время?

– Овен, – ответил Александр.

– Тогда ты можешь сам ответить на свой вопрос.

Чтобы оценить коня в движении, Филипп поручил испытать его своим главным конюхам. Но никому из них не удалось справиться с норовом животного – таким ретивым, диким и неукротимым оказался этот конь. Удила были все в пене, конь взвивался на дыбы, грива его развевалась по ветру, отливая золотом на солнце. Он бил копытами, но никому не позволял сесть на себя верхом и управлять собой.

– Какого великолепного коня теряют эти люди из-за того, что им не хватает ловкости и отваги укротить его, – произнес вдруг Александр.

Царь пожал плечами и ничего не ответил. После того как попытки главных конюхов закончились неудачей, он приказал испытать коня лучшим наездникам из своей свиты, но их ждала та же участь.

Александр снова повторил:

– Какая жалость, клянусь богами! Такая прекрасная лошадь, и не уметь совладать с ней из-за своей неловкости и трусости.

Придворные старались изо всех сил, соперничая друг с другом. Каждый надеялся одержать верх в единоборстве с Буцефалом. Но самые уверенные в своих силах вскоре возвращались несолоно хлебавши, обессилевшие, обозленные, все в пыли.

Недовольный Филипп уже укорял Филоника за то, что тот заставляет терять понапрасну время:

– Уводи свою лошадь! Она, конечно, хороша, но и самая красивая в мире лошадь ни к чему, если на ней нельзя ездить.

– Жаль, очень жаль. А все от неловкости и трусости, – повторял свое Александр.

Филиппу надоело это слушать, и он грубо оборвал царевича.

– Прекрати досаждать нам своим брюзжанием. Ты слишком тщеславен! – воскликнул он. – Ты упрекаешь людей, которые старше и опытнее тебя, будто больше смыслишь в обращении с конем.

– Конечно же, – ответил Александр. – Я уверен, что сумею это сделать лучше, чем они.

– Хочешь, значит, попробовать? Давай, мой мальчик, померяйся с ними силой и умением. Но если тебе не удастся сесть на этого коня, сколько ты готов заплатить за свою дерзость? Предоставляю тебе право самому установить заклад.

– Согласен заплатить цену коня, – ответил Александр.

Эти слова тринадцатилетнего мальчика вызвали смех у присутствующих.

– Долго же тебе придется выплачивать мне этот долг, – сказал Филипп.

– Но если я выиграю, конь будет моим?

– Разумеется. Тебе остается только совладать с ним.

Александр подошел к коню, схватил его под уздцы и начал, ласково оглаживая животное, поворачивать его головой к солнцу. Он уже давно заметил, что если конь повернут спиной к солнцу, то он боится собственной тени и тени своего укротителя. А все те, кто пытался объездить коня, ставили его так, что пугающая тень всегда оказывалась перед его глазами.

Разворачивая коня, Александр спокойно разговаривал с ним, и конь как будто отвечал ему, мотая головой и временами всхрапывая от гнева и возмущения, словно жалуясь, что столько грузных мужчин пытались взобраться ему на спину. Александр постепенно натягивал поводья, а потом, видя, что Буцефал успокоился и дышит полной грудью, мальчик незаметным движением сбросил с себя плащ и, держась одной рукой за повод, а другой – за холку, легким прыжком вскочил на коня. Буцефал вздрогнул, поднялся на дыбы и стал в бешенстве брыкаться, но Александр, при его небольшом весе и сильных ногах, сумел удержаться на коне. Все присутствующие разом замолчали. Внезапно Александр отпустил поводья и, крепко сжимая ногами бока лошади, пустил ее галопом по равнине, дав полную волю и возможность сбросить накопившееся напряжение.

Филипп воскликнул:

– И зачем только я ему разрешил, ведь он убьется!

Всех охватила тревога. А черный конь стремительно мчался, унося вцепившегося в гриву ребенка. Более быстрого и в то же время более опасного скакуна еще не видели. Наконец люди увидели, что он замедляет бег, но Александр еще понукал коня громкими восклицаниями и подгонял ударами ног. Только после того, как наездник почувствовал, что животное стало совершенно послушным, он спокойно, по всем правилам повернул коня и медленно подъехал к Филиппу. Царевич соскользнул на землю, гордый и ликующий, по лицу его струился пот. Все выражали ему свое восхищение громкими криками.

Из всех человеческих качеств Филипп больше всего ценил физическую силу. С этого момента он больше не сомневался, что Александр его сын. Взволнованный до слез, он раскрыл объятия, привлек к себе мальчика, поцеловал в лоб и сказал:

– Сын мой, ищи в других краях достойное тебя царство, ибо Македония для тебя будет слишком мала. А пока бери Буцефала, ты его заслужил по праву.

С этого дня его отношение к Александру решительно переменилось. С дотошностью человека, обнаружившего у себя запоздалый интерес к ребенку, он стал беспокоиться о том, хорошо ли учат его сына, исправно ли несут свою службу наставники, каким наукам ребенок еще должен быть обучен, чтобы в будущем он мог достойно нести бремя царской власти. Поскольку Александр сумел справиться с лучшим конем, он решил дать ему лучшего учителя. Филиппа огорчала недавняя смерть Платона, иначе он не пожалел бы еще тринадцати талантов золотом, чтобы пригласить его в учителя к сыну.

У Платона был преемник, которого считали самым блестящим из всех его учеников. Этот человек, кстати, хорошо знал Македонию, ибо провел в ней свою молодость.

Выходец из города Стагира, греческой колонии, стертой с лица земли Филиппом во время недавнего похода, Аристотель принадлежал к роду, бравшему свое начало от Асклепия, в котором искусство врачевания передавалось по наследству. Его отец Никомах долгое время жил в Пелле, где занимал должность врача царя Аминта II, отца Филиппа.

Аристотель и Филипп были товарищами детства, однако они не виделись последние двадцать лет. Судьбы ровесников разошлись после того, как Филипп был отправлен своей матерью заложником в Фивы. Аристотель же поехал в Афины, где собирался брать уроки у Платона, который в садах Академии просвещал учеников, съезжавшихся со всей Греции, Сицилии и из стран Востока. Среди них Аристотель выделялся своим умом. Он составил несколько «Диалогов», подражая своему учителю, и сам начал преподавать. Гермей, бывший раб, которого он учил, став сувереном Атарнии, что в Мизии, пригласил его к своему двору в качестве первого советника. Гермей был умерщвлен по приказу персидского царя. У него осталась сестра по имени Пифия, которую Аристотель взял в жены.