Жак криво усмехнулся:

– Говорите за себя. Уверяю, вскоре ваш супруг приехал бы к вам в Девоншир, либо забрал обратно в Лондон.

При упоминании Габриэла Талия застыла. Она старалась не вспоминать о нём. В первые несколько часов после похищения Талия питала нелепую надежду, что сейчас появится муж и придёт ей на выручку. Можно подумать, Габриэл стал бы спасать нелюбимую жену, даже если бы каким-то чудом узнал, что с ней произошло. Как глупо.

– Что за чушь, – с нескрываемой горечью проговорила Талия. – Он был только рад избавиться от меня.

Жак посмотрел на неё, как на глупенькую.

– Вовсе нет, граф Эшкомбский просто хотел наказать вашего отца за то, что тот посмел его шантажировать, – возразил он. – А убедившись, что поставил на место и вас, и Сайласа Добсона, он непременно заявит права на законную супругу.

Увы, Талия до сих пор не могла забыть, как Габриэл пришёл заявить на неё свои права в первую брачную ночь. Она поспешно отогнала прочь неуместные воспоминания. Да что с ней творится?

– Вы ничего не знаете. – Талия сделала шаг назад, радуясь, что Жак Жерар не умеет читать мысли. – Габриэл жалеет о том, что ему пришлось на мне жениться.

Жак прищурился:

– Даже если это правда – в чём я очень сомневаюсь, – он не может вас игнорировать.

– Почему?

– Потому что вы графиня Эшкомбская, а не жена его слуги.

– Можете не напоминать, – дерзко ответила она. Конечно, свадьба их пышностью не отличалась, однако брак был заключён на законных основаниях. Габриэл даже нарочно пришёл к ней, чтобы…

Нет.

Нельзя об этом думать.

– Значит, вы должны понимать, что, как бы граф Эшкомбский ни относился к вам лично, гордость не позволит ему стать предметом насмешек.

К счастью, слова Жака помогли Талии стряхнуть наваждение.

– Со временем он сделает всё возможное, чтобы ввести вас в высшее общество.

От одной мысли Талия содрогнулась. Нет, лучше уж гнить во французской тюрьме.

– Граф не может заставить общество принять меня.

– Ещё как может. – Жак убрал с её щеки выбившуюся прядь. – Возражать они не посмеют, и скоро весь высший свет будет у ваших прекрасных ног.

По галерее разнёсся невесёлый смех Талии.

– Что за вздор!

Жак пожал плечами:

– Впрочем, разыгрывать роль светской львицы – не самая главная задача графини Эшкомбской.

– И какова же, по-вашему, главная задача?

Жак подошёл так близко, что Талия ощутила его тепло, и взял её лицо в ладони.

– Уж это вы должны понимать сами, несмотря на вашу неопытность.

Сердце Талии дрогнуло.

– Месье…

– Просто Жак, – поправил он сдавленным голосом.

– Жак, – нехотя пробормотала она. – Вы снова говорите загадками.

– Хорошо, выражусь конкретнее. – Жак насмешливо улыбнулся. – Первая и основная обязанность графини Эшкомбской – произвести на свет наследника титула, та petite.

Талия резко втянула в себя воздух. Однако потрясла её вовсе не дерзость Жака, в открытую обсуждавшего подобные темы, а собственная реакция на его слова о ребёнке – рвущая сердце тоска.

Талия была отнюдь не глупа. Перед свадьбой она думала о том, что Габриэлу наверняка понадобится наследник, однако ей и так уже пришлось перенести слишком много разочарований, поэтому давать волю мечтам Талия не смела. Разве можно надеяться родить ребёнка, когда неизвестно даже, сумеет ли муж заставить себя разделить с ней постель?

После первой брачной ночи, когда стало ясно, что Талия не забеременела, она запретила себе даже думать о детях. Видимо, Габриэлу вполне хватает любовниц в Лондоне, а жену он видеть не хочет. Талия старалась всячески подавить заветное желание взять на руки своё дитя, иначе можно впасть в полное отчаяние.

– Я…

Приняв смятение Талии за стыд, Жак погладил большим пальцем по её раскрасневшейся щеке.

– Вы и впрямь удивительно невинны.

– Не настолько, как вам кажется, – сухо ответила Талия.

– В невинности нет ничего дурного. По-моему, это очаровательно. – Тёмные глаза вспыхнули от пугающей страсти. – Вы обворожительны.

Талия в испуге отпрянула:

– Прекратите немедленно.

Жак скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за её реакцией.

– Что прекратить? – спросил он. – Вам неприятно, что забыть о существовании мужа не удастся, рано или поздно он вторгнется в вашу жизнь и потребует исполнения супружеского долга?

– Мои отношения с графом Эшкомбским вас не касаются.

– Просто хочу показать, что ваша сельская идиллия не продлилась бы дольше пары недель, – упорствовал Жак. – Вы должны благодарить меня за то, что спас вас от горькой участи. С ним вы никогда не были бы счастливы.

– Спасли? Вы меня похитили, а не спасли, – резким тоном напомнила Талия. – И вообще, вы понятия не имеете, что мне нужно для счастья.

Губы Жака изогнулись в самодовольной улыбке.

– Думаете, та petite?

Содержавшийся в вопросе намёк заставил Талию вспыхнуть.

– Не говорите глупостей.

– Я вас очень хорошо знаю. Для вас величайшее счастье помогать нуждающимся, а в бальных залах и гостиных вам будет неуютно. – Взгляд Жака скользнул по её открытому корсажу. – К тому же вряд ли вам хочется, чтобы человек, который презирает вас, использовал вас в качестве племенной кобылы.

Талия резко отвернулась, не желая давать понять, что за ребёнка отдала бы всё на свете. Произвести на свет дитя, которому можно отдать всю любовь, отвергнутую другими…

– Хватит, – выдавила Талия.

Жак наклонился и, положив руки ей на плечи, жарко зашептал на ухо:

– Здесь ваши таланты оценят по достоинству, та petite. Работы у нас много, а вот людей не хватает.

Талия покачала головой.

– Я не собираюсь предавать родину.

– Пойдёмте, – крепко сжав руку Талии, Жак повёл её к высоким сводчатым окнам, выходившим на задний двор.

Талия невольно улыбнулась, увидев, как с десяток детей от пяти до пятнадцати лет бегают по двору среди разрушенных статуй и фонтанов, играя с дворовой собакой.

– Смотрите, Талия, – требовательно произнёс Жак. Голос его подрагивал от искреннего пыла. – Эти дети не имеют политической принадлежности. Они просто дети. Единственное, что они знают о войне, – из-за неё дома их были уничтожены, а родные убиты. Подумайте, сколько хорошего вы могли бы для них сделать.

Талия почувствовала, что невольно поддаётся.