– Чего молчишь, Саша? – прервал его размышления Прокофьев.

Александр Ильич пожал плечами. Он действительно не знал, что сказать и что делать дальше. Никита опять хотел было взяться за пепельницу, но женщина, которая внесла сумятицу в мысли и чувства его босса, именно в этот момент принесла им минералку и салат из свежих овощей. Прокофьев видел, что Вербицкий даже не посмел поднять на нее глаза.

– Знаешь, Саша, – начал Никита, освобождая столовые приборы от салфетки, – а ведь она не юная особа…

– И что? – буркнул Александр Ильич, глядя строго в тарелку с овощами.

– А то, что она, скорее всего, замужем и имеет детей… может быть, штук пять…

– Пять – нынче не модно.

– Верно, но даже и одного достаточно. Не находишь?

– Нахожу! Но что же мне делать?! – Вербицкий с таким отчаянием посмотрел в лицо своему компаньону, что тот даже не донес до рта кусочек свежего огурца и уже с испугом произнес:

– Саш! Да ты что? Неужто так зацепила?

– Понимаешь, мне уже шестьдесят два… и я, наверно, выгляжу по-идиотски, но…

– Хорош нести чушь! – прервал его Прокофьев. – Ешь давай, а я сегодня же узнаю об этой особе все, что только можно.

После этих его слов друзья провели обед в полном молчании. На официантку Вербицкий больше ни разу не взглянул, но каждый раз, когда она меняла им блюда, ему казалось, что рядом с ним его Галочка.

Александр Ильич так и не смог оценить по достоинству кухню кафе «У Петровича», он даже не поехал обратно в банк. Передоверив все дела своему верному партнеру, он велел шоферу отвезти его в загородный дом под Павловском. Бесцельно проболтавшись по комнатам с полчаса, он принял сразу четыре таблетки снотворного и мертвецки заснул почти на сутки.

Разбудил его все тот же неутомимый Прокофьев, плеснув боссу в лицо водой, которой тот запивал снотворное. Вербицкий фыркнул, открыл глаза, машинально отер лицо, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь, потом на Никиту и сказал:

– Ты чего? С ума сошел?

– Не-а… – весело ответил тот. – Хорош дрыхнуть! Проспишь свою красавицу!

И на Александра Ильича опять волной накатили воспоминания: Галочка… белокурая официантка… Вербицкий передернул плечами, спустил ноги с постели и уставился в лицо Прокофьеву. Тот, выдержав приличную паузу, расхохотался, а отсмеявшись, сказал:

– Ну… вот режьте меня на куски, все равно скажу, что никогда еще не видел владельца преуспевающего банка «Континенталь» в таком растерзанном состоянии!

Вербицкий запустил в лицо Никите маленькой подушкой, на которой спал. Тот ловко поймал ее и продолжил:

– А поскольку смотреть мне на это надоело, то я расскажу все, что мне удалось узнать.

Явно оттягивая время, Прокофьев аккуратно угнездил подушку на спинке дивана, потом подошел к зеркалу и начал с интересом разглядывать свое лицо, будто видел его впервые.

– Кончай, Никитка, меня выдерживать!! – гаркнул Вербицкий, и в спину Прокофьеву опять полетела подушка.

Никита опять рассмеялся, в один прыжок вернулся к дивану, сел рядом с боссом и начал:

– Итак! Нашу красавицу зовут Ириной Николаевной Кардецкой. Она была замужем за Кардецким Владиславом Михайловичем, но развелась с ним полтора года назад. Имеет двадцатилетнего сына Антона, шалопая и бездельника, а также… – Прокофьев опять выдержал эффектную паузу —…любовника в лице бармена кафе «У Петровича» – Вадима Сухорукова, который младше Ирины лет на десять.

– Младше… – с полной безнадегой в голосе повторил за ним Вербицкий.

– Ага! – все так же радостно согласился Никита.

– И с чего веселишься?! – рассердился Александр Ильич.

– А с того, что все в твоих руках, Саша!

– В смысле?

– Смысл в том, что этот Сухоруков – большая сволочь и страшный бабник. У него, помимо Ирины, еще штук десять бабешек в коллекции.

– А чего ж она…

– Так других-то у нее нет! А на безрыбье… в общем, сам знаешь что… Так что – ты можешь подкатывать к Ирочке на своем «Лексусе»! Думаю, что она падет в твои объятия с превеликой радостью!

– Ты такого гнусного мнения об этой женщине?! – взревел Вербицкий.

– Чего же гнусного в том, что она падет в твои объятия? Разве ты не этого хочешь?

Александр Ильич сразу как-то сник, с жадностью посмотрел в пустой стакан, где совсем недавно еще была вода, и сказал:

– Пить что-то хочется…

– Уточните, босс: пить или выпить?

– Пить, дурак…

– Может, прокатимся еще разок в то славное местечко, где служит твоя Ирочка? Там и попьешь, и выпьешь, да и поешь заодно…

– Нет… – тихо, но твердо ответил Вербицкий. – Я должен сам… потом… один… без тебя…

– Ирина Николаевна! – Александр Ильич через открытое окно своего автомобиля окликнул официантку, когда та вышла из дверей кафе.

Ирина с удивлением посмотрела ему в лицо и настороженно спросила:

– Вы меня?

– Вас. – Вербицкий кивнул, открыл дверцу машины и предложил: – Садитесь, подвезу куда скажете.

Женщина, не двигаясь с места, с большим сомнением рассматривала красивую дорогую иномарку и сидящего в ней немолодого, но довольно интересного мужчину. Она явно не узнавала ни автомобиль, ни его хозяина.

Александр понимал, что с ней происходит. Она не могла упомнить всех посетителей кафе, а потому он был для нее совершенно незнакомым человеком.

– Я недавно обедал у вас, – сказал он.

– Обедали… И что? – Женщина внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь вспомнить этого посетителя, но не могла. Он явно не был постоянным клиентом их заведения.

– Ну и… ничего… кроме того, что вы мне очень понравились… – Вербицкий говорил не то. Официантка кафе «У Петровича» не понравилась ему. Она живо напоминала жену, что переворачивало душу. Но не говорить же об этом.

Ирина смутилась и зябко повела плечами, что тоже напомнило Вербицкому Галочку. Или все женщины умеют так плавно поводить плечами?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она.

– Ну-у-у-у… Ирина Николаевна… – Александр Ильич развел руками, насколько позволял салон машины, – Разве так трудно узнать ваше имя, находясь рядом с заведением, в котором вы работаете?

– Да, пожалуй… – согласилась она, все так же не трогаясь с места.

– Не бойтесь меня, Ирина, – вынужден был сказать Вербицкий. – Я всего лишь предлагаю вам услугу – подвезти до дому. А зовут меня Александром…

– Александром… а отчество? – спросила Ирина.

– И зачем же вам отчество? – рассмеялся он. – Спрашивать у немолодого мужчины отчество – это все равно, что требовать от женщины признания в том, сколько ей лет.