— Они танцуют потому, что хотят оказаться ближе друг к другу, — ответил герцог. — А звезды… они слишком далеко.

Анна повернула голову, посмотрела на герцога и спросила:

— Ты говоришь, что мужчины и женщины, которых мы сегодня видели, хотят быть ближе друг к другу. Это потому, что они влюблены?

— Нет, конечно, нет, — ответил герцог. — Просто на танцах большинство незамужних женщин ищет себе мужей, а мужчины охотно танцуют с любой женщиной, которую находят привлекательной.

Анна довольно долго обдумывала эту фразу, затем сказала:

— Не думаю, что мне на самом деле хочется танцевать, а если уж без этого никак не обойтись, я предпочла бы танцевать в одиночестве.

Весь следующий день, как показалось герцогу, был пронизан смехом.

К удивлению Ворона, обнаружилось не меньше дюжины вещей, которые заставляли Анну радоваться, хотя ему самому они никогда раньше не казались занятными.

Первую забаву Анна нашла на Елисейских полях, куда каждое утро стекались толпы детей.

На зеленых живописных бульварах с разбросанными среди деревьев большими частными особняками находилось место и для кукольных представлений, и для каруселей, и для маленьких тележек, запряженных осликами, и для лотков с разложенными на них игрушками, пряниками и воздушными шариками.

Наблюдая за тем, как светятся восторгом глаза Анны, слушая ее восклицания и смех, он догадывался о том, что в детстве она была лишена всех этих радостей.

Герцогу очень хотелось расспросить об этом Анну, но он знал, что в ответ на его вопросы она, как обычно, замкнется в себе или начнет говорить о чем-нибудь другом.

Отложив расспросы, он повез ее знакомиться с Парижем.

При виде наполовину построенной Эйфелевой башни Анна в очередной раз рассмеялась. Когда герцог объяснил ей, что башня станет главной достопримечательностью Всемирной выставки, Анна спросила:

— Кто же мог придумать такую уродину?

— Согласен, сооружение не очень красивое, — ответил герцог, — но представь, какой великолепный вид будет открываться с вершины башни, когда ее достроят.

Затем они поехали по набережной Сены. Теперь Анна не смеялась, она восхищенно смотрела на то, что происходит вокруг, любовалась украшенными яркими флажками речными суденышками и портомойнями для прачек.

Но когда они свернули на Большие бульвары, Анна вновь начала улыбаться, разглядывая странно одетых людей за столиками уличных кафе. Ее вниманием полностью завладели модницы — светские и принадлежащие к так называемому полусвету — в самых оригинальных, из ряда вон выходящих нарядах.

Она по-прежнему находила забавным турнюр, хотя он был и на ее собственном платье и скроен так искусно, что не бросался в глаза, даже скорее подчеркивал грациозность и достоинство движений.

Наконец, герцог повез жену на улицу де ла Пе, знакомиться с Фредериком Уортом.

Для женщин, которые могли позволить себе заказать у него платье, Уорт был почти богом.

Они относились к нему с таким благоговением, что, казалось, готовы были встать перед ним на колени и начать молиться.

Реакция Анны на встречу с легендарным кутюрье оказалась для герцога неожиданностью.

В юности, когда Уорт был подмастерьем, ему приходилось спать прямо на полу под прилавком. Сейчас он стал вершителем мод, признанным мастером с нервно подрагивающей верхней губой и орлиным взглядом карих глаз.

И все же, если смотреть на Уорта как Анна, то есть как на обычного человека, можно было действительно согласиться с тем, что он забавен в своем бархатном, подбитом мехом сюртуке, с нелепым беретом на седеющих волосах и своеобразной привычкой не просто говорить, но вещать — долго и витиевато.

Зная о том, что герцог очень богат, знаменитый кутюрье охотно принял заказ и сейчас внимательно, со всех сторон, разглядывал Анну.

В полном молчании он вился вокруг нее, наклонял под разными углами свою голову, а затем, наконец, совершенно искренне сказал:

— Для меня будет удовольствием одеть ту, чья красота столь резко отличается от красоты моих обычных заказчиц.

Анна посмотрела на герцога: ей было интересно, понравилось ли ему то, что сказал Фредерик Уорт.

— Рад, что мое мнение совпадает с вашим, — негромко сказал герцог. — Итак, для моей жены требуется создать полный гардероб, причем как можно скорее.

И тут Анна увидела великого человека в действии.

В комнату один за другим поспешили его помощники с отрезами шелков, тюлей, бархата, парчи, серебристой ткани, кружева, газа. Все это набрасывалось на плечи Анны или прикладывалось к ее талии — Уорт перебирал все сорта ткани, все оттенки цвета и что-то прикидывал в уме.

Потом он взял уголь и принялся набрасывать на листках бумаги фасоны будущих платьев, после чего по его приказу помощники притащили новые отрезы атласа, стеклярус, бахрому, какие-то кисточки, перья — Анне стало казаться, что за такими платьями никто, пожалуй, не разглядит ее саму.

Герцог тем временем просматривал наброски, слушал, что говорит ему месье Уорт, и они вместе решали, что именно нужно сшить.

Только усевшись в карету, которая тут же тронулась. Анна почувствовала, что вновь может свободно вздохнуть. Она наконец расслабилась, ожила после долгих часов примерки.

— Как ты могла смеяться над самым знаменитым человеком во всем Париже! — притворно негодовал герцог.

— Ой, он такой забавный! — ответила Анна. — И все эти люди вокруг него, они суетились как муравьи, а месье Уорт командовал всем с таким видом, будто не платье создает, но творит целый мир!

— Ты посягаешь на святыню, — предупредил герцог. — Если Уорт узнает, какого ты мнения о нем, он может отказаться шить тебе платья. Что тогда делать будешь?

— Стану, как Ева, искать фиговые листья, только не в райском саду, а в Булонском лесу.

И они оба дружно расхохотались.

Именно в Булонский лес, в ресторан «Пре Кателен», и повез ее завтракать герцог. Ему хотелось услышать мнение Анны о прекрасных амазонках, галопирующих между Порт Дофин и Шамп де Кур — в «Пре Кателен» они останавливались, чтобы освежиться и обменяться последними сплетнями.

Уже в ресторане герцог запоздало сообразил, что неизбежно столкнется здесь с кем-нибудь из своих многочисленных парижских знакомых, которые, разумеется, не смогут не заинтересоваться Анной.

Так и случилось. Представив жену нескольким своим знакомым, герцог повел ее за уединенный, стоящий в тени большого дерева столик.

— Завтрак у нас будет легким, — сказал он, — потому что позднее я намерен отвезти тебя в ресторан, где нет никаких танцев и где все заняты только едой. А готовят там отменно.