Эдуард Дроздов, врач медицинского взвода медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:

– Осень 99-го запомнилась обилием овощей, фруктов. Арбузов наелись до отвала, но и были связанные с ними проблемы со стулом. Немало медикаментов ушло на лечение от диареи, но слишком масштабной эта проблема не была.

«За два арбуза – пару гранат…»

Михаил Хрыков, пулеметчик РПК, 4-й роты 2-го батальона, рядовой:

– Арбузы… Ходили за ними ночью, с автоматами, обычно вдвоем, тайком. Поля этих арбузов были – километровые. Вышли на поле – ночь, луна светит. Два мешка набрали, на горбы себе закинули и пошли. Еле-еле шли, такие мешки были тяжелые. Пока шли к себе в роту, встретили по дороге танкистов – «Где взяли? Давай меняться!». Один танкист нам за два арбуза дал пару гранат для подствольника. А то нам их выдали всего по 5–6 на человека. Им, танкистам, не жалко, и нам этих арбузов тоже.

Как обращаться с подствольным гранатометом – сначала не все из нас умели. Один сержант, когда шли по Ставропольскому краю, из подствольника выстрелил, как из автомата, и граната рванула всего в 30–40 метрах от нас. Надо же было навесом стрелять, а он не знал. Взводный подошел к этому сержанту, дал ему подзатыльник и подствольник забрал, чтобы больше не стрелял, если не умеет. А ведь это был сержант, из учебки.

А так – жили мы дружно, не ругались. Взводный у нас был сначала Серега, фамилию его не помню, его скоро в ногу ранило. Молодец парень, со своими обязанностями справлялся.

«Техника стала ломаться…»

Александр Швидков, старший офицер самоходной артиллерийской батареи (СОБ), старший лейтенант:

– Пока стояли в полях, было много брошенных полей с арбузами, дынями, виноградом и т. д. Солдаты обжирались арбузами, да так, что рядом в овраге постоянно «дежурили» друг друга, сменяя в позе орла, пять-десять человек. Я и сам бегал в овраг, при стрельбе меняясь с командиром батареи за пультом управления.

Начались бои, стрельба по ночам, нужно было обеспечивать огневую поддержку пехоте, которая шла впереди. На одном месте обычно больше двух-трех дней не стояли, постоянно перемещались.

Техника, которой доукомплектовывалась моя батарея, стала ломаться. САУ, переданные из других частей, оказались ненадежными. Возможно, что командиры частей сознательно отдали нам весь металлолом, а новые САУ оставили себе в части.

Пока шли маршами, я растерял практически всю батарею: у кого движок накрылся, масло вытекло, у кого-то гусянки не выдержали, и т. д.

«Марш вдоль Терека…»

Сергей Печугин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона по тылу, гвардии майор:

– Первый бой затих, мы переместились несколько на запад вдоль Терека. В рамках оперативной маскировки нас не очень-то посвящали в планы дальнейших действий, и, видимо, первоначально полк должен был, выдвигаясь в южном направлении, преодолеть водную преграду по мосту близ станицы Ищерской.

Командование, скорее всего, опасаясь больших потерь, приняло решение перейти Терек в гарантированно безопасном месте – в районе Моздока. Ночью полк сымитировал «море огня» из орудий БМП в южном направлении. Так мы обозначили наше намерение пойти напролом. А рано утром следующего дня полк совершил марш вдоль Терека до Моздока, пересек реку, а к вечеру был уже в предгорьях Терского хребта, ровно напротив того места, где еще вчера была организована имитация.

Вдоль Надтеречного канала полковая армада шла по пахоте поперек борозды не менее чем тремя колоннами, поднимая страшную пылищу. На гусеницах хорошо, плавно и быстро ребята ехали, а мы на колесах все внутренности перетряхнули. Пришли в район размещения батальона затемно. Потом оказалось, что одной машины нет, и я принял решение вернуться (мало ли, сломался, стоит в поле – оставлять нельзя). Километров пять проехал по темноте на водовозке – никого нет, вернулся с готовностью докладывать о потере, но, слава богу, она была уже на месте. Так снова проявил себя недостаток в средствах связи в тылу.

Зам. комполка подполковник Васильев, постоянно находившийся при первом батальоне и недолюбливавший меня поначалу (мол, «не наш это человек»), весь вечер потом посмеивался над моим тылом: маршевая подготовка у нас плоховата. Я не стал ему тогда объяснять, что против борозды быстрее 10 км/час на колесах не разгонишься.

А еще во время того марша по Наурскому району один мой ПАК-200, который тянули на жесткой сцепке (ремонтировать некогда было) получил повреждение – передний мост вырвало. И случилось это рядом с районом размещения одного из подразделений внутренних войск. Уповая на то, что свои рядом, защитят если что, оставил водителя с машиной, дал сухпая ему достаточно, чтобы дождаться техпомощи, сдать технику и догнать нас. Боец прибыл в расположение батальона недели через две-три, рассказал, как «вэвэшники» его побили, потом – как сдавал кухню на ремонтную базу и как из нее там баню сделали. Так в моем тылу осталось уже только два ПАКа.

Не прошло и трех дней, как еще одна автокухня, приписанная к первой роте, сгорела. С этим «ЗИЛом» получилась вообще замечательная история.

Как-то подъезжает на нем старший лейтенант Калинин, командир первой роты, в управление батальона. Получил продукты на несколько дней, посидел на совещании у комбата. Заправив его «ЗИЛ» под завязку бензином, отпускаю с тихой грустью. Через час узнаю душещипательную историю. Едет ротный в гору, крутая такая гора! И видит: повар, рядовой Моисеев, которого я ему вместе с кухней прикомандировал (круглолицый такой и весьма толстый), в горку «ЗИЛа» обгоняет (а сидел в кунге), что-то кричит, руками машет, вверх показывает. Калинин – голову вправо, видит: огонь уже до кабины добирается. Открыл дверцу, пламя – в кабину. Мигом с водителем машину покинули, даже автоматы и гранаты не успели захватить. Все сгорело, тушенка и сгущенка капитально приготовились, долго еще потом шипели и взрывались. Только бензобаки с бензином целые остались. Оказывается, через неисправную прокладку на крышке бензобака, пока ехали в горку, бензин попал на глушитель. Кажется, резинка – пустяк, а к большой беде привести легко может. Долго мы потом перед контрразведкой отчитывались, почему да как все вышло. Правде не верят никак! А написали, что снайпер в бак попал, – тут же поверили.

«У меня даже сердце подпрыгнуло…»

Алексей Задубровский, командир отделения средств управления артиллерийской стрельбой ГСАДн, гвардии старший сержант:

– Сколько раз мы меняли дислокации, я не считал, даже и не смогу посчитать, но много раз. Конечно, погрузить все снаряды с грунта в грузовую машину, закрепить все там в ней, смотать провода связи – это не просто. Когда приедем на новое место, все надо делать в обратном порядке. Первым делом надо было настроить проводную связь, чтоб в эфире не переговариваться. Но чем дольше мы там были, тем привычнее и быстрее все получалось, уже как на автомате.

В степи ориентировались поначалу очень плохо. Когда перешли границу с Чечней, встали недалеко от кошары. Наша КШМ (командно-штабная машина. – Авт.) стояла примерно в полукилометре. Начальник штаба дивизиона послал нас за водой. На антенне нашей КШМ был флаг. Мы набрали воды, пошли обратно на флаг. Идем, идем – что-то долго. Оказалось, что шли на полковой флаг – он был дальше, но размерами больше, и казалось, что это наш флаг.