Алевтина, средних лет веселая вдова, помимо того, что принадлежала к сообществу дипломированных магов, была еще и самой убежденной вегетарианкой и безжалостной травницей.

— Практикующий знахарь всегда обязан иметь под рукой естественные природные дары, — внушала Алевтина своей соседке. — Лечить подробное подробным. Такова древняя мудрость. Это значит, что каждая мелочь в организме требует детального подхода, но — комплексного решения.

Снадобья свои она собирала сама, опустошая леса вокруг унаследованных от покойного мужа восьми соток с вагончиком на кирпичных столбах. Строительный этот вагончик служил перевалочным пунктом. Далее запасы целебных трав подвергались транспортировке в московскую квартиру с последующей «консервацией». Две из трех комнат в квартире целительницы походили на сеновал, распространявший по всему подъезду густые тлетворные ароматы.

Наделенная незаурядным гомеопатическим талантом, Алевтина самостоятельно освоила производство «гербалайфов», «бальзамов Биттнера», какого-то «Весобора», гарантирующего стопроцентное похудание, и прочих сильно действующих на воображение продуктов. Первые опыты она, как все мужественные ученые, ставила на себе. В сущности, это была вынужденная мера, с тех пор как знакомые с ней раззнакомились, родственники перестали принимать не только Алевтинины снадобья, но и ее самое, а законный супруг пал смертью храбрых в ходе добровольного эксперимента с настоем красавки. Как предполагал, и не без оснований, Брусникин, Степан Спиридонович просто хотел опохмелиться. Что тем не менее, на взгляд Никиты, не снимало с Алевтины моральной ответственности за его преждевременную кончину. Это, да и прочие деяния целительницы, вызывало у Никиты праведный гнев, но жена его почему-то снисходила до Алевтины.

— Надо ее поддержать, — говаривала Людмила всякий раз, оказывая Алевтине материальную помощь. — Она одинока и несчастлива. У нее нет средств.

— Это у нее-то нет средств?! — кипятился Брусникин. — Да ты знаешь ли, почему она без чулок всегда ходит?!

— Все равно, — упрямо стояла на своем женщинапарикмахер. — Мы состоятельны. Мы можем себе позволить. Так по-христиански.

Вместе с тем у Людмилы хватало здравого смысла как самой не прибегать к сомнительным рецептам щедрой на бесплатное медицинское обслуживание вдовы, так и не рекомендовать их кому-либо из знакомых. Это не мешало Алевтине совершать регулярные попытки внедрения на богатый рынок сбыта — клиентура соседки была более чем состоятельной. Однако подвергать риску здоровье клиентуры жена Брусникина отказывалась. Потому, быть может, и финансировала частную лабораторию травницы. Приносимые же «белой магиней» на пробу душистые смеси, сборы и переборы она потихоньку спускала в мусоропровод…

— Я на минуточку! — Алевтина боком протиснулась в прихожую и медленно, словно шагающий экскаватор, проследовала на кухню.

С полгода назад ее гормональный стимулятор под многообещающим названием «Весобор» дал неожиданный побочный эффект. У Алевтины стремительно располнели бедра. Горевать по этому поводу она, как водится, пришла к Брусникиным.

— Весь мой эксперимент пошел… — опечаленная Алевтина замешкалась, подбирая нужное выражение.

— В задницу! — злорадно подсказал Никита.

— Насмарку. — Целительница укоризненно посмотрела на Брусникина. — Из-за йода, возможно. С йодом я определенно ошиблась.

Никита как раз чистил рыбу тарань, что не мешало ему принимать активное участие в беседе.

— Йод как средство для прижигания душевных ран, конечно, помогает, — заметил он ехидно. — Только, дражайшая Алевтина, сбросить лишний вес таким путем еще никому не удавалось. Рекомендую знакомого оператора Буслаева. У него мощное поле. Мое — детская площадка по сравнению с буслаевским.

— Он лечит полярной вытяжкой? — сразу попалась Алевтина.

— Он вообще не лечит, — развил свою мысль Брусникин. — Но поле у него картофельное, гектара на два. Если устроитесь в сезонные рабочие, сбросите килограммов пятнадцать, не меньше.

— Ты зло шутишь, Никита, — укорила его жена.

— Должно быть, это у меня карма такая, — тяжело вздохнула Алевтина.

— Точно, — поддержал ее Брусникин, ссыпая в пакет серебристую чешую. — Карма. Ударение на последнем слоге.

С тех пор отважная лаборантка так и не подобрала нужных пропорций для снадобья, способного вернуть ее фигуре первозданные контуры. Алхимия, как наука дерзких, и прежде давала сбои. Скажем, формула кристаллизации философского камня не сверсталась. Напрасно пыхтели у своих тиглей и горнил в окружении подмастерьев одержимые цеховики. Камень, способный повышать мужскую потенцию, остался недостижимой мечтой убеленных сединами старцев.

Алевтину опыты предыдущих поколений, между тем, ничему не научили. В другой раз она попыталась создать некое весьма перспективное быстродействующее средство для искусственного загара. Средство с заманчивым названием «Бронзит» также дало неутешительные результаты. Испытание пилюль происходило в присутствии Людмилы.

— Две пилюли до еды и две — после. — Целительница торжественно положила самодельные облатки на язык и запила их кипяченой водой. — Кожа должна покрыться ровным слоем загара. Нейронные рецепторы сами вырабатывают необходимый фермент. Надо их только подхлестнуть.

Дополнительные пилюли после еды уже не понадобились, так как и принятые изначально сработали на совесть. Уже через десять минут, вместо того чтобы окраситься в золотисто-бронзовый цвет, как было обещано, Алевтина ужасно позеленела и метнулась в туалет.

— Ошибка в консистенциях, — пробормотала она, переместив в унитаз содержимое желудка.

После чего удалилась на свой «сеновал» и не показывалась недели две.

— Еще одна такая ошибка, — усмехнулся Никита, когда жена поведала ему о случившемся, — и Степан Спиридонович, земля ему пухом, будет отомщен…

— Я на минуточку, — напомнила Алевтина, опускаясь на табурет, хрустнувший под ней, как валежник. — Что это с вами, Никита? Репетируете образ?

— Он с пальмы рухнул, — пояснила за Никиту жена. — Высоким бюджетом каскадеры были не предусмотрены. Пришлось Брусникину все трюки самому выполнять.

— Ужас-то какой! — Алевтина всплеснула руками.

Никита терпеливо допивал из стакана кефир через пластиковую соломинку.

— Пустяки, — отозвалась Людмила. — Летом на гастролях в городе невест Брусникин по связанным простыням в женскую ночлежку восхождение совершил. На четвертый, заметьте, этаж. Девушки там, конечно, не бурлаки с картины Репина. С течением им бороться не приходилось. Так что Никита наш взлетел, как ясный сокол. Только вот незадача: подоконники в общежитии оказались широкие.

— И что? — Алевтина заерзала.

— А ничего, — закончила Людмила короткую повесть, уже давно зачитанную до дыр всей театральной Москвой. — После третьего дружного рывка Никита, конечно, пробил бы макушкой это жалкое бетонное препятствие. Но уже после второго он понял, почему люди не летают как птицы.