— Миледи... — произнес надсмотрщик, изобразив подобие поклона — но шляпу, как полагалось бы, он не снял. Теперь, когда женщина оказалась рядом, надсмотрщик разглядел, что ее платье, сшитое из дорогой ткани и некогда роскошное, было поношенным и изорванным. Подол был покрыт грязью, в юбке красовалась прореха. Голые ноги кровоточили.

— Может быть, ваша светлость заблудилась или нуждается в помощи... — начал было каталист, сбитый с толку бедственным видом женщины и яростным, надменным выражением перепачканного лица.

— Ни то и ни другое, — негромко, напряженно произнесла женщина. Она поочередно смерила собеседников взглядом и горделиво вскинула голову. — Мне нужна работа.

Каталист уже открыл было рот, чтобы отказать ей, но тут надсмотрщик кашлянул и едва заметным жестом указал на тюк, висящий у женщины за спиной. Каталист посмотрел на него и подавился непроизнесенными словами. Тюк пошевелился. Из него высунулась головенка, и на каталиста взглянули темно-карие глаза.

Ребенок.

Каталист и надсмотрщик переглянулись.

— Откуда вы идете, миледи? — спросил надсмотрщик, чувствуя, что принимать решение придется ему.

Но каталист тоже счел нужным вмешаться.

— И где отец ребенка?

Он произнес это требовательно и строго, как и подобало лицу духовного звания.

Вопросы женщину не устрашили. Ее губы тронула презрительная усмешка, и когда странная незнакомка заговорила, обратилась она к надсмотрщику, а не к каталисту.

— Иду я вон оттуда. — Она кивком указала в сторону Мерилона. — Что же касается отца ребенка, моего мужа, — с нажимом произнесла она, — то он мертв. Он нарушил приказ императора, и его отправили за Грань.

Мужчины снова переглянулись. Они знали, что женщина лжет — за прошедший год никого за Грань не отправляли, — но не решились открыто оспаривать ее слова. Их смутил странный, безумный блеск ее глаз.

— Ну так? — отрывисто поинтересовалась она, поправив спеленатого ребенка. — Получу я здесь работу или нет?

— Миледи, а обращались ли вы за помощью к церкви? — спросил каталист. — Я уверен...

К его изумлению, женщина презрительно сплюнула.

— Мы с моим ребенком лучше будем голодать — и уже голодаем, — чем примем от вас хоть хлебную корку!

Смерив каталиста испепеляющим взглядом, женщина демонстративно повернулась к нему спиной и обратилась к надсмотрщику.

— Нужна вам лишняя пара рабочих рук? — хрипло спросила она. — Я сильная. Я могу много работать.

Надсмотрщик откашлялся. Ему было не по себе. Он заметил, что ребенок снова высунулся из тючка и смотрит на него круглыми темными глазами. Что ж ему делать-то? Такого еще сроду не бывало — чтобы знатная дама просилась работать в поле!

Надсмотрщик быстро взглянул на каталиста, хотя и знал, что не получит от него помощи. Формально надсмотрщик как мастер-маг был главным в селении и отвечал за все происходящее в нем; представитель церкви хоть и мог оспорить его решения, но никогда не поставил бы под сомнение его право эти решения принимать. Но сейчас надсмотрщик оказался в трудном положении. Ему не нравилась эта женщина. По правде говоря, и она, и ее ребенок внушали ему безотчетное отвращение. В лучшем случае тут речь шла о незаконном спаривании — встречались не слишком щепетильные каталисты, способные устроить такое за хорошую плату. В худшем — о случке, гнусном телесном соединении мужчины и женщины. А может, ребенок Мертв: до надсмотрщика доходили слухи о подобных детях и о том, что их тайком вывозят из Мерилона. И охотнее всего надсмотрщик отказал бы этой женщине.

Но это означало отправить и ее, и ребенка на верную смерть.

Заметив колебания парящего в воздухе надсмотрщика, каталист нахмурился и подошел поближе. Он раздраженно махнул надсмотрщику, чтобы тот спустился на его уровень, и быстро, приглушенно заговорил:

— Да вы что, и вправду еще о чем-то думаете?! Ведь она же... ну... ну, вы сами понимаете!.. — Каталист заметил косой взгляд надсмотрщика, покраснел и заговорил еще быстрее: — Скажите ей, чтобы шла, куда хочет. Или, еще лучше, пошлите за Исполняющими...

Надсмотрщик помрачнел и обозлился:

— Мне только еще не хватало, чтобы сюда явился Дуук-тсарит и принялся мне указывать, как мне управлять моей же деревней! И что вы мне предлагаете — отослать ее вместе с ребенком во Внешние земли? По эту сторону реки других селений нет! Вы не думали, что с ними будет, если их отсюда прогнать? А если подумаете, то что, будете спокойно спать по ночам?

Он снова взглянул на женщину. Она была молода, наверное, не старше двадцати. Должно быть, когда-то она была красавицей, но сейчас на гордом лице уже проступили морщины, проложенные гневом и ненавистью. И она явно очень исхудала — одежда висела на ней мешком.

Каталист состроил кислую мину; по его виду бы ясно, что он охотно рискнул бы несколькими бессонными ночами, лишь бы только избавиться от этой особы. Это оказалось последней каплей для надсмотрщика.

— Ну что ж, миледи, — проворчал он, игнорируя потрясенный и неодобрительный взгляд каталиста. — Я, пожалуй, найду, куда пристроить лишнюю пару рук. Вы получите жилье — за счет его светлости, — кусок земли, с которым можете обращаться по своему усмотрению, и долю урожая. Работа на поле начинается на рассвете, заканчивается на закате. В середине дня перерыв. Марм Хадспет присмотрит за ребенком...

— Ребенок будет со мной, — холодно сообщила ему женщина, снова поправив тюк на спине. — Я буду носить его в этой сумке, чтобы руки были свободными и можно было работать.

Надсмотрщик покачал головой:

— С вас будет причитаться полный рабочий день...

— И вы его получите, — оборвала его женщина, выпрямившись. — Когда мне приступать? Сейчас?

Надсмотрщик взглянул на ее изможденное, бледное лицо и заерзал от неловкости.

— Нет, — проворчал он. — Пойдите сначала устройтесь. Крайний домик, который у рощи, сейчас свободен. И подойдите все-таки к Марм. Она вам приготовит чего-нибудь поесть...

— Я не принимаю подаяния, — отрезала женщина и повернулась, чтобы уйти.

— Эй, как хоть вас зовут? — окликнул ее надсмотрщик.

Женщина приостановилась и оглянулась через плечо.

— Анджа.

— А ребенка?

— Джорам.

— Его Испытали и благословили в соответствии с законами церкви? — строго спросил каталист, пытаясь спасти остатки попранного достоинства. Но попытка провалилась. Стремительно развернувшись, женщина впервые за все это время взглянула ему в лицо, и взгляд ее блестящих глаз был столь странен и насмешлив, что каталист невольно попятился.

— О да! — прошептала Анджа. — Над ним произвели церемонию Испытания, и он получил благословение церкви. Можете не сомневаться!