Бошамп и Вулфрик, поев и проследив за размещением своих бойцов, снова встретились у самого большого костра. Понемногу темнело, солдаты, под контролем сержантов, готовились ко сну. Часовые, еще видимые в сумерках, исправно вышагивали на отведенных им постах, на всякий случай держа винтовки наизготовку – слишком заметно было неприязненное отношение местных к пришельцам. Безусловно, тэн мог рассчитывать на ночлег под крышей. Но упустить беседу с не носящим родовых знаков тэном, о котором сообщил ему гонец (то, что странный изогнутый меч тэна был именно мечом, в этом Вулфрик не сомневался ни на миг), да еще и ведущего столь много стрелков… Нет, упустить такой шанс он не мог – умер бы от любопытства. Не зря что-то подсказывало тэну Вулфрику, что встреченный воин в странной одежде, говорящий на необычном диалекте, не столь прост, и это «что-то» оказалось право как никогда. Сыны сынов сынов его, милостию божией перенесенные за дневной переход от Люнденбурга в сии тяжкие времена! Да кто помыслить-то мог о таком?

– Смотрю я на отряд твой, тэн Хорейс, и удивляюсь. Как тебе удалось так бойцов своих обучить, что слушаются они любого приказа, словно голоса самого Господа? – Вулфрику явно хотелось поговорить, настолько, что Томсен едва успевал переводить быструю речь сакса.

– Это не сложно, сэр, – неохотно отозвался Бошамп. Даже в неверном свете костра было заметно, что он сильно устал, что спасают его лишь железная воля, выучка и привычка. – Солдат держат в руках сержанты, а сержантов – офицеры. При любом невыполнении приказа солдата ждет наказание, вплоть до расстрела или повешения за серьезные преступления, – ответил Бошамп, присаживаясь у огня и предлагая Вулфрику устроиться рядом.

– Невероятно. И все равно не совсем понятно мне, как сие достигается. Но расскажи мне лучше о ваших временах и делах, тэн Хорейс, – попросил Вулфрик. – Как живут внуки моих правнуков?

– Неплохо живут, – немного подумав, ответил Бошамп. – Про именно ваших потомков, сэр, не скажу, не имел быть чести представлен роду Вулфрикофф…

– Роду! – расхохотался тэн. – Полностью звать меня Вулфрик Бидевен. Да токмо так мы зовемся лишь на торжественных церемониях.

– Боюсь, что Бидевеном также не был, – ответил полковник и подбросил пару веток в чуть подугасший костер. – Что же касается нашего житья, то оно весьма изобильно. От голода в Англии уже не умирают. Работа найдется всякому, кто ищет, и за нее непременно платят монетой.

– Поди ж ты! – непритворно изумился Вулфрик. – Монетой? И холопам?

– Иным, кроме денег, дают и специальной едой. Зависит от того, где и на кого работает человек. Но деньгами платить обязаны все. Например, мой дворецкий имеет и жалованье, и кормится от моего стола, и я позволил остатки еды передавать родственникам или беднякам, на его усмотрение.

– Достойный и благородный ты христианин, многое тебе за такое мягкое отношение к слугам зачтется. Но ведь, поди, воруют? Неужто не продает слуга твой остатки твоего стола?

– В благородную семью поступить без рекомендаций нельзя, – почти надменно ответил сэр Гораций, который очень гордился прогрессом и собственной родословной (ведь, сказать по чести, его род происходил от знатных рыцарей Вильгельма Завоевателя). – Мы, увы, не изжили воровство в низших слоях общества, но жулику поступить на службу к честному джентльмену невозможно. Впрочем, скорее всего, вы хотите знать про Англию как про страну, а не эти мелочи?

– Про всё послушаю с удовольствием, благородный тэн, – ответил Вулфрик.

– К году от Рождества Христова тысяча девятисотому не было у Британии ни одного противника, способного устоять в войне с ней в одиночку, – гордо произнес Бошамп. – Над страной нашей никогда не заходило солнце, ведь и Индия, и более восточные и западные земли стали нашими, а над ними солнце-то и заходит.

– Сколь сладостно слышать такое. – Тэн едва не заплакал от счастья. Про Индию он как-то раз слыхал, и, будучи человеком неглупым, а где-то даже и образованным, понимал, что это очень и очень далеко. А уж страны еще восточнее и западнее – это просто слов нет.

– Покой нашей страны бережет огромный флот кораблей, целиком изготовленных из лучшей стали…

– Как так? – прервал рассказчика тэн. – Ведь железо не дерево, плавать не может! Не издеваешься ли ты надо мной? Не шутишь ли?

– Всему есть форма, время и мера, сэр, – флегматично ответил Бошамп. – Человек тоже не может переплыть море и при такой попытке утонет, но реку, например, переплыть в силах любому, кто потратит достаточно сил для обучения плаванию. Так и британские корабелы, веками совершенствуя свое мастерство, стали лучшими в своем деле. Корабли наши действительно из стали, их… гм… устройства для стрельбы на мили отправляют… гм… огромные стальные… гм… ядра, и даже среднее из них насквозь пробьёт лучший из замков нынешней Англии, а малое разрушит башню одним попаданием. Никто не может равняться с нашей страной в океане. С тех пор, как мы разбили Великую Армаду…

– А это что? – простодушно поинтересовался тэн.

– Христианский король Испании обвинил нашу королеву в ересях и прелюбодействе, собрал огромный флот и отправил его на завоевание благословенной Британии. Этот-то флот и назвали Великой Армадой. Так вот…

– Погоди, тэн Хорейс. Обскажи мне, а где это – Испания?

– На Пиренейском полуострове, – пожал плечами Бошамп. – После изгнания мавров и объединения Кастилии и Арагона…

– Так нашим братьям во Христе все же удалось окончательно изгнать магометан из своих земель и объединиться под единой короной? – восторженно воскликнул Вулфрик. – Славная весть!

Полковник скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Рассказывать про короля Генриха VII, Елизавету Девственницу или Карла I (да и не только про них) в нынешней Англии явно не стоило.

– А кто такие эти дойчи и турки, с которыми вы воюете? – Любопытству тэна Вулфрика, казалось, не было предела. Сэр Гораций вздохнул, чуть отодвинулся от стрельнувшего искрой костра, в который Томсен подкинул несколько веток, и начал краткий пересказ истории будущего мира. Вулфрик только вздыхал, то разочарованно, то радостно. Особенно поразил его рассказ о боях в Южной Африке, где голландцы – буры, в которых после нескольких уточнений тэн признал нынешних фризов, воинов стойких и умелых, долго сопротивлялись войскам англичан. Краткий курс истории и заодно географии, плавно перетекавшей в зоологию, – тэн Вулфрик был весьма разочарован отсутствием в мире драконов и левиафанов, как и русалок, а вот рассказ о кенгуру отчего-то привел его в неописуемый восторг, – грозил затянуться до самого утра. Но тут несколько раз зевнул в самый неподходящий момент Томсен, затем, не удержавшись, зевнул и Бошамп и клюнул носом даже самый стойкий из собеседников, сам Вулфрик.

– Пора нам соснуть, благородный тэн. Уже поздно… Все ж истинно диковинную и чудную весть, достойную лютни лучших из бардов, поведал ты мне, сэр Хорейс, – задумчиво произнес он. – Слыхивал я о том, что люди, проведшие время в гостях у альвов или фей, вертались домой через сотню лет, считая, что прошел всего час, но чтобы Ши смогли время вспять разворотить, да не для одного человека, а для сотни, сотни и еще семи десятков людей, такого я не слыхивал. Надобно будет поведать твою сказку Стиганду, архиепископу Кентерберийскому. Он зело мудрый и ученый муж, хоть и не получил на этот сан рукоположения от папы. Наверняка Его Преосвященство сможет дать эдакому чуду долженствующее толкование.