приходим замерзшие и голодные к печке, и несколько часов не отходим от неё, что бы согреться. Хорошо хоть, что Оксана готовит нам обеды и поддерживает огонь в печи, и до утра мы можем просушить свою одежду. Но нам еще легко, а вот ребятам, которые монтируют контактный провод на высоте свыше десяти метров, не позавидуешь, ведь им не только надо удержатся на ветру и скользких, ибо на опорах происходит обледенение, но еще надо зафиксировать провод в держащих клеммах. Даже не знаю, как они справляются с этой задачей. Я смотрю на них и думаю, что я б не смог это сделать, а они просто молодцы. Мы для них подогреваем постоянно чай и подаем наверх, что бы они согревались. Молодцы прямо.

21 ноября 1933 года.

Работа наша медленно продвигается. Бригаду монтеров контактной сети, которые работают наверху, сменили новой бригадой, а тех отправили немного отдохнуть, и подлечиться, а то многие из них заболели, приболел немного и Серега, он не ходит сейчас на работу в поле, а помогает Оксане топить печь и готовит обеды. Нас, в связи с тем, что выполняем такую тяжелую работу даже кормить стали лучше, появилось в рационе мясо, масло, яйца. Ребята из села, которые работают с нами, приносят с собой самогонку, мутную жидкость с дурным запахом, но ребята пьют её, что бы быстрее согреться, но немного, ибо знают, что завтра им на работу, и подниматься на высоту. Я не пью, потому что мне не нравится самогонка, на запах даже не переношу. Оксана относится ко мне с сочувствием, где-то достала мне другие портянки, что бы я переобувался в них, когда намокнут ноги, и еще старается мне подбросит побольше кусок мяса в борщ. Может, благодаря её заботе, я и не болею. Сейчас повалил снег и приходится идти по сугробах, а еще расчищать путь от снега. Но настроение у ребят бодрое, ибо видим, что дело продвигается, и совсем скоро здесь побегут электровозы.

Приезжало высокое начальство, посмотрело, как тяжело мы работаем, и пообещало выписать нам хорошие премии, по окончании монтажа, только, что бы мы не снижали темпы работы.

30 ноября 1933 года.

Заканчиваем монтаж контактного провода на перегоне. После морозов пошла оттепель, снег растает, сапоги тут же промокают и ноги буквально в воде находятся целый день. Поэтому неудивительно, что очень высокая заболеваемость. Я тоже два дня не выходил на работу, ибо была высокая температура, отогревался на печи и пил различные настойки на травах, которые готовила мне Оксана. Вот в такие трудные минуты как замечательно иметь такого хорошего и верного друга, конечно, на всю жизнь. Да, я решил – вот только закончим монтаж контактного провода, то будем подавать заявление в сельсовет. Я и маме написал о том, что буду жениться. Ответа пока нет, но я думаю, что она не будет возражать. Ведь, когда я последний раз приезжал в Москву и говорил ей об Оксане, то мама не имела ничего против. Только ей уж очень хотелось увидеть мою Оксану.

У нас широко сейчас обсуждается случай, который произошел на съезде колхозников в Москве. Пресса об нем писала и активно обсуждала этот момент. Суть его в следующем: выступал на трибуне передовой тракторист и признался, что вот, когда он поступал на работу, то скрыл свое социальное положение, а теперь в этом раскаивается в этом. На что Сталин с Президиума съезда сказал, что сын за отца не в ответе. Так у нас очень много есть ребят, которые из-за социального положения своих родителей, лишены многих благ и возможностей. А на самом деле они поддерживают Советскую власть и часто даже у них со своими несознательными родителями бывают даже стычки. Теперь нам надо только дождаться, когда же дойдут слова Сталина на места, и молодежь не будет беспокоиться за своё будущее. Это, конечно, должно принести разрядку в обществе, а то тут уже такие разговоры ходили, что жди взрыв народного гнева не сегодня– завтра.

3 декабря 1933 года.

Сегодня среди ночи меня разбудил Максим. Я ничего не понимаю, а он толкает меня в бок, и говорит, пошли со мной я тебе что-то расскажу. Я одеваюсь, выхожу с ним на улицу, а он такую таинственность напустил на себя, говорит:

– Нашел я того, кто бомбу бросал.

–Какую бомбу?– ничего не понимаю я спросонья.

– Бомбу, которую бросили в отца Оксаны.

–Как ты его нашел? Кто это?

– Слушай, как было дело. Договорились мы с Степаном Кругляком пойти рыбу оглушить. Рыба сейчас замерла и стоит на глубине. Степан раньше уже глушил там раньше. Он тогда с Василием ходил, но сейчас они поссорились, потому берет меня в напарники. Я соглашаюсь, иду с ним на берег реки. Подходим, он вытягивает из мешка бомбу, зажигает спичку и подпаливает шнур. Когда спичка горела, то я увидел, что у него бомба была сделана из такой же банки гуманитарной помощи, которую я нашел тогда на месте убийства дяди Кости.

– Ты не мог ошибиться?

– Нет.

– Вот так дела!

– Что будем делать?

– Даже не знаю.

– Может, обратимся в милицию?

– Ты ж сам говорил, что там родственник куркуля работает.

– Да, племянник Шелудька. Но там же еще и другие милиционеры работают.

– А где гарантия, что они не связаны с тем племянником. Нет, тут надо действовать осторожно и наверняка. Надо будет посоветоваться с Алешей, может у него есть знакомый милиционер, на которого можно положится.

В рабочий день мы не могли пойти в райцентр к Алеше, ибо работы очень много было на перегоне, решили пойти в воскресенье.

6 декабря 1933 года.

Мы пошли с Максимом в райцентр. Алешу нашли дома, он рубал дрова. Когда мы рассказали ему о цели своего приезда, то это его заинтересовало, похвалил нас за бдительность и стал собираться в дорогу. С ним мы пошли к начальнику криминальной милиции. Семен Кривда был не намного старше нас, внимательно выслушал он нашу информацию, и сказал, что бы мы шли сегодня домой. А завтра он возьмет тайком у прокурора ордер на обыск в хате у Степана Кругляка, и приедет с ним в село, сделает обыск, что бы найти вещественные доказательства. Он еще раз переспросил у Максима, не мог ли он ошибиться. Но Максим стоял на своем. Возвращались мы домой в приподнятом настроении, хотя и приходилось ползти по грязи. Оксана меня расспрашивала, где это я был, но я молчал, как партизан, что