– Майк? – Фрэнки опешил, будто в доме отца встретил совершенно незнакомого человека. В его голосе отчетливо слышался страх. – Вот не думал… Не знал, что ты здесь.

– Да, на твое счастье, я здесь.

Вонял он еще хуже, чем выглядел. Букет из перегара, пота и засохшей блевотины составлял ядро, а ни с чем не сравнимое амбре, которое вырабатывают гормоны страха, пошло на шлейф.

У меня за спиной вырос Джим. Фрэнки попытался обнять необъятное. Фрэнки ниже меня на целых четыре дюйма, и вообще он у нас субтильный, в мамину родню. Большой Джим сгреб его, точно тряпичную куклу, и прижал к своему большому сердцу.

Фрэнки уткнулся лицом в могучую отцовскую грудь, пытаясь втиснуться поглубже, ввернуться точно шуруп, припасть к родному колодцу и испить утешения. Позвоночник его, как у собаки Павлова, откликнулся на повторное, еще более крепкое объятие любящего отца. Я стал свидетелем пресловутого физического контакта между родителем и чадом, невербальное значение которого выражается на вербальном уровне следующим образом: «Пока ты со мной, малыш, ты в безопасности». И когда Фрэнки уловил позывные Джима, мужество его расползлось по швам и субтильное тело сотрясли рыдания.

– Папа! – всхлипывал Фрэнки. – Папа, я по уши в дерьме!

Не выпуская младшенького из объятий, Джим повернулся ко мне – и стал вторым человеком за день, пытающимся общаться со мной при помощи кода. Он заговорил шепотом, чтобы не потревожить малыша, забравшегося в кокон родительской любви. Сквозь подвывания Фрэнки я не различал слов – пришлось читать по губам. А губы говорили: «Эр-эн».

Эти две буквы мы, благодаря маме, усвоили раньше остальных. Маму, в свою очередь, научил им дедушка, ее отец. Одному Богу известно, сколько поколений до рождения дедушки пользовались кодом РН.

Нужда в коде появляется во время семейных катаклизмов. Код призван объединить всех членов семьи и означает: «Забудь про все свои неотложные дела, ибо не может быть ничего неотложнее возникшей у нас проблемы. Твоему родственнику необходима помощь». РН вовсе не эквивалент 911; РН, если так можно выразиться, антагонистичен 911. «Не звони никому, – зашифровано в нем, – проблема сугубо семейная, и решить ее под силу только родным. Всякий посторонний – враг».

– Сынок, – прошептал папа Фрэнки в ухо, – ты убил человека?

Фрэнки проглотил последний всхлип и отрицательно покачал головой.

– Уже хорошо, – похвалил Джим. – Потому что все остальное можно уладить. Вдобавок теперь твой брат не будет считаться соучастником. Вопрос второй: ты проигрался в дым?

– Нет, – выдохнул Фрэнки. – То есть отчасти. Это долгая история.

В одних семьях из поколения в поколение свирепствует диабет, в других – гемофилия, мы же, Ломаксы, страдаем словесным недержанием. Самые долгие истории исторгаются почему-то из нас. И это неизлечимо.

– Ты совершил кражу? – продолжал Большой Джим. Вообще-то Фрэнки не вор, однако крупным проигрышам случалось толкать его на поступки столь же необдуманные, сколь и противозаконные.

– Нет. То есть да. Не знаю.

Будь Фрэнки подозреваемым в убийстве, я, как опытный коп, тут бы его и прищучил. Нервное и физическое истощение в нашей работе незаменимы. Но Фрэнки – мой брат.

– Папа, – сказал я, – малышу нужно хорошенько выспаться. – И, обращаясь к малышу, добавил: – Фрэнки, скажи мне, ты употреблял наркотики или алкоголь? Только честно.

– Да. И то и другое. Понемножку.

– Папа, его надо вымыть и уложить баиньки.

– Последний вопрос. Тебя трясет от страха. Кого ты боишься?

Фрэнки повис на Джиме. То был не страх. То была паника. Фрэнки открыл рот, однако не сумел издать ни единого звука, свойственного представителям вида Homo sapience. Он только скулил, как щенок. Наконец Фрэнки удалось промямлить нечто членораздельное:

– Меня заказали.

– Не бойся, здесь тебя никто не найдет, – заворковал Джим. – А если и найдет, мы с Майком его, мерзавца, голыми руками придушим.

– А если ты попытаешься сбежать, – продолжил я мысль Джима, – мы придушим тебя.

Фрэнки затрясся. Отчасти от смеха, отчасти от рыданий. Однако Фрэнки знал: теперь он спасен. С ним отец и старший брат. Которые любят его, несмотря ни на что. Которые поддержат его не задумываясь. Которые ни в чем его не обвинят. Которые защитят его ото всех обидчиков, настоящих и будущих.

Патриарх клана Ломаксов издал указ.

Фрэнки попал в беду. РН: «рога наружу».

– Итак, сынок, кто тебя заказал? – спрашивал Джим, стягивая с Фрэнки одежду и запихивая его под душ.

Фрэнки молчал. Мы намылили его любимым мылом Энджел, с ароматом гардении, и это подействовало – Фрэнки не столько запачкался, сколько провонял. Я работал мочалкой на участке от ушей до пупка, Джиму досталась нижняя часть.

Фрэнки не выдержал:

– Папа, какого черта ты там шурудишь? Вроде за тобой таких наклонностей раньше не водилось.

– За мной-то не водилось, а вот за твоими будущими сокамерниками наверняка водятся, – буркнул Джим.

Вряд ли Фрэнки расслышал. Все его силы уходили на то, чтобы не рухнуть.

Мы завершили мытье контрастным душем, и заряда бодрости Фрэнки хватило на целых два шоколадных батончика и стакан молока. Джим сдобрил молоко порцией транквилизатора.

– Гарантия крепкого сна, – пояснил он.

– Я, конечно, не врач, – возразил я, – но, по-моему, Фрэнки в снотворном не нуждается.

– А это для меня, – сказал Джим. – Я буду спать куда крепче, зная, что он в полной отключке.

Мы уложили братца на кровать, где он спал еще ребенком, и со всех сторон подоткнули одеяло. Кровать удачно располагалась всего в двенадцати футах от спальни Большого Джима, готового порвать как грелку всякого, кто покусится на кровиночку. У Джима была впечатляющая коллекция огнестрельного оружия, в том числе «беретта», «маузер» и «глок». А также две несущие смерть лапищи. Конечно, Фрэнки свалился как снег на голову, но мы устроили ему достойную встречу. Выставили рога наружу.

Джим вывалил содержимое суконной сумки на пол в прихожей, а я скрылся в гостиной, не желая знать, имеются ли в сумке наркотики, пушки и отрезанные конечности. Вдруг придется давать показания?

Через пять минут Джим заорал:

– Вот блин!

Я дернулся было в прихожую, но взял себя в руки. Вскоре послышался вопль:

– Да у него тут труп!

Сугубо ломаксовский юмор. Уместен в любой ситуации. Через полминуты Джим провозгласил на весь квартал:

– Готово. Теперь можно смело вызывать полицию.

Я застыл на пороге гостиной. По прихожей в приятном беспорядке были разбросаны трусы, носки, рубашки и футболки, пахнущие не одеколоном и потом, а землей и плесенью. Суконная сумка почти истлела изнутри. Среди вещей завалялся замызганный набор туалетных принадлежностей, очень напоминавший тот, что я пару месяцев назад видел у бомжа, который наводил марафет в сортире на автостанции.