Начиная с Пасхи 1967 года наша поп-кантата неторопливо разгоралась на втором плане, в то время как «Такие, как мы» по-прежнему находились в глубокой заморозке. Мы с Тимом начали сочинять поп-песни. Первым коммерческим произведением Райса/Ллойда Уэббера стала «Down Thru’ Summer». Исполнительницей была Росс Ханнаман, а продюсером-аранжировщиком Майк Леандер, который работал над «She’s Leaving Home» для The Beatles. Росс была участницей конкурса «Девушка года 1967» в газете London Evening Standard. То были дни, когда подобные мероприятия только начинали считаться неполиткорректными. Из досье Росс мы узнали, что она поет. Тим спросил у своего начальства, может ли он подписать с ней контракт, если она станет победительницей конкурса. Удивительно, но они ответили согласием. Так что мы пошли в клуб послушать, как она поет. Перед нами предстала очень симпатичная девушка-подросток с хорошим голосом для исполнения фолка, очень напоминавшая Марианну Фейтфулл. Тим сразу же влюбился в нее, но у нее было два парня-менеджера, с одним из которых она встречалась. Так что Тим временно отступил.

За любимую «девушку года» можно было голосовать сколько душе угодно, заполняя бланки из Evening Standard. Вероятно, это был маркетинговый ход, чтобы продать как можно больше газет родным и близким участниц. Тим и один из менеджеров Росс нашли уйму нераспроданных выпусков, которые подлежали утилизации, и проголосовали должным образом. В результате ее победа была так очевидно несправедливой, что Ангусу Макгиллу, остроумному бывалому журналисту с Флит-Стрит, который организовал конкурс, пришлось объявить Росс дополнительной победительницей. Он не мог дисквалифицировать ее, потому что в правилах говорилось, что голосовать можно столько, сколько пожелаешь. А организаторы даже не думали о том, что кто-то может захватить тысячи непроданных газет на заводе по переработке. На самом деле Ангус был изумлен. Едва ли этот конкурс кто-то воспринимал серьезно, и ему понравилась идея, что одна из победительниц может стать поп-звездой. Меня познакомили с Ангусом, и вскоре мы стали настоящими друзьями. Я часто бывал у него в гостях в квартире рядом с Риджентс-парком, откуда мы ездили в его магазин Knobs and Knockers, где продавали именно то, что было написано на ценнике.

Мелодия, которую я написал для Росс, была предназначена для ее легкого сопрано. Печальной фолк-балладе, которая играла у меня в голове, нужно было лишь сопровождение акустической гитары и небольшой струнной группы. Тип придумал довольно простые хипповские слова. «Down thru’ summer you would stay here and be mine»[13]. В конце концов это было «Лето любви». Записывались мы не на «Эбби-Роуд», а в студии «Олимпик», любимой студии Rolling Stones, где в те дни были лучшие в Лондоне условия для работы с оркестром. Едва ли в то утро я понимал, какую роль «Олимпик» сыграет в моей жизни. К несчастью, восприятие моей мелодии Майком Леандером разительно отличалось от моего собственного. Вместо акустической гитары и камерной струнной группы Майк переработал песню для тяжелой электронной ритм-секции и убойного барабанщика, чья небрежная игра была настолько громкой, что заглушала весь оркестр. Ничто не могло более расходиться с тем, как я слышал свою песню, чем этот кошмар. Так что я безутешно сидел в углу студии.

Я полагал, что вторая сторона пластинки, своего рода перезапуск песни «SemiDetached Suburban Mr James» под названием «I’ll Give All My Love to Southend», будет намного лучше, хоть мы с Тимом и рассчитывали на бит-группу, а не на приятное девчачье фолк-сопрано. Мне всегда нравилась мелодия «Down Thru’ Summer», и позже я использовал ее в середине песни «Buenos Aires» в «Эвите». Во втором акте, когда музыка сопровождает предчувствие Эвиты о ее смертельном заболевании, аранжировка звучит именно так, как я хотел слышал песню Росс.

Ангус организовал множество рекламных мероприятий для нас с Тимом и победительниц конкурса: от посещения ипподрома Royal Ascot до ночи в только открывшемся клубе Марка Бирли Annabel’s. Возможно, это пошло на пользу газете, но едва ли помогло нашему синглу снискать расположение аудитории. Невероятно, что Тим решил, будто у нас получится второй раз. Новая песня называлась «1969» и была о человеке со странными предчувствиями. На этот раз я лишь частично написал музыку, потому что мы решили использовать «К Элизе» Бетховена. Я добавил то, что, по моему мнению, было достаточно взрывным припевом и связкой с зловеще понижающимся тритоном. В этот раз аранжировкой занимался бывший барабанщик Shadows Тони Мехен, и она оказалась довольно близка к моему замыслу. По крайней мере я не боюсь ее переслушивать. На второй стороне была песня «Probably on Thursday» с действительно прекрасным задумчивым текстом. Хотя она, как и другие песни Тима, не отличалась особым позитивом: «You’re going to leave me, possibly on Wednesday, / Probably on Thursday»[14]. Двадцать лет спустя я заменил мелодию и записал песню с Сарой Брайтман.

Тем же летом мы сочинили песню для «Иосифа», которая, как мы считали, могла стать поп-хитом. Песни, появившиеся во время «Лета любви» казались мрачноватыми – будь то легендарный синти-поп альбом Moody Blues «Days of Future Passed» или любой из хитов Донована. Наша песня называлась «Any Dream Will Do», и ее слова не были исключением. Но об этом позже.

ШАБЛОННЫЙ ПЕРСОНАЖ В ПОПУЛЯРНЫХ ФИЛЬМАХ – это секретарь, занимающийся входящей почтой в звукозаписывающих компаниях. Неизменно этот персонаж приносит записи высшему руководству и отказывается уходить, пока кто-нибудь не послушает группы, которые он откопал. Только чтобы выгнать его, менеджеры неохотно включают одну из записей. Группа в итоге оказывается хорошим ответом Второму Пришествию.

В EMI тоже был такой человек. Его звали Мартин Уилкокс. Не знаю, добирался ли он когда-нибудь до топ-менеджеров, но он дошел до Тима Райса. Группа, которую он впаривал, носила подходящее психоделическое название – Tales of Justine. Ее движущей силой был подросток Дэвид Долтри, конечно же заявлявший, что он – дальний родственник Роджера Долтри из группы The Who. Никаких доказательств этого я так никогда и не увидел. Он жил в вальяжном и скучном пригороде, в Поттерс Баре в Хартфордшире, не так далеко от родителей Тима. Возможно, песни с названиями вроде «Albert (A Pet Sunflower)»[15] составляли план побега из унылого городка. У Дэвида был приятный музыкальный голос, и он был знаком с группой Mixed Bag, которая делала хорошие каверы на хиты того времени.

Тиму удалось заставить EMI подписать контракт с Tales of Justine. «Albert (A Pet Sunflower)» должна была стать первым синглом, и Тим договорился, что я аранжирую ее. «Альберт» был должником британского мюзик-холла, так что я втиснул духовой оркестр в стиле «Sgt. Peppery» в начало записи, что было довольно забавным. Мы все думали, что это достаточно оригинально, чтобы стать популярным. Мы с Тимом даже подписали контракт с группой в качестве менеджеров, назвавшись Antim Management. Они дополнили наш небольшой список, состоящий из одной единственной Росс Ханнаман, которая бросила свою предыдущую команду (возможно, потому что у нее была небольшая интрижка с Тимом). К сожалению, ее сотрудничество с Antim продолжалось недолго. Она сошлась с Марком Виртзем – автором «Excerpt from ‘A Teenage Opera», который не замедлил сообщить в пресс-релизе, что скоро мир услышит новую Росс Ханнаман. По факту мы не услышали ничего. Росс и Марк поженились, и спустя два года разошлись.