Я так стремилась завоевать всеобщее одобрение, что с готовностью выполняла поручения чужих людей. Как-то раз соседи попросили купить им кукурузы. Когда я шла на базар, в меня врезался мальчик на велосипеде. Левое мое плечо пронзила такая боль, что на глазах выступили слезы. Но я все же дошла до базара, купила кукурузы, отнесла ее соседям, вернулась домой и только тогда расплакалась. Вскоре я нашла отличный способ вернуть себе уважение отца. В школе повесили объявление, извещающее о публичном состязании ораторов. Мы с Монибой решили участвовать. В памяти моей жила история о том, как отец поразил своим успехом дедушку. Я мечтала последовать его примеру.

Когда мы получили тему выступления, я глазам своим не поверила. «Честность как основная линия поведения» – было написано на листке. Более актуальной темы для меня в те дни не существовало.

До сих пор у меня не было опыта публичных выступлений. Во время утренних собраний мы читали вслух стихи, и этим моя практика исчерпывалась. Но в старшем классе училась девочка по имени Фатима, которая считалась отличным оратором. Она была красива, говорила живо и убедительно. Фатима не теряла уверенности даже перед многочисленной аудиторией, она умела держать внимание так, что слушатели ловили каждое ее слово. Мы с Монибой надеялись, что сумеем стать похожими на нее.

У нас принято, что речи для публичных выступлений школьников пишут их отцы, дяди или учителя. Как правило, речи эти пишутся не на пушту, а на урду или английском. Выступление по-английски обычно ценится выше. Я считаю, это неверный подход. Не важно, на каком языке ты говоришь, важно, насколько ясно и доходчиво ты выражаешь свои мысли. Речь для Монибы написал один из ее старших братьев. Там многократно цитировались стихи Алламы Икбала, нашего национального поэта. Для меня речь написал отец. Он развивал мысль о том, что к добру нельзя идти порочными путями, ибо добро, во имя которого творятся злые дела, превращается в зло. Если же кто-то попытается сотворить добро во имя злой цели, такое добро тоже обернется злом. Заканчивал он словами Линкольна: «Лучше потерпеть неудачу, чем потерять честь и унизиться до обмана».

Настал день состязания, в котором приняли участие восемь или десять мальчиков и девочек. Мониба говорила очень хорошо – она держалась спокойно, речь ее была эмоциональна и богата поэтическими образами. Этим она выгодно отличалась от моей. Впрочем, по части содержания моя речь ничуть не уступала, а возможно, даже превосходила речь Монибы. В отличие от своей подруги я ужасно нервничала, руки у меня тряслись, колени подгибались. В зале присутствовал мой дедушка, специально приехавший из деревни ради такого случая. Я знала, он очень хочет, чтобы я стала победительницей, и это заставляло меня нервничать еще сильнее. Отец учил, что перед тем, как начать говорить, надо глубоко вдохнуть. Но когда я увидела множество устремленных на меня глаз, все наставления вылетели у меня из головы. Я пропускала целые абзацы, листочки с речью трепетали у меня в руках, строчки плыли перед глазами. Произнеся наконец слова Линкольна, я взглянула на отца. Он улыбался.

Когда жюри объявило результаты, выяснилось, что Мониба заняла первое место, а я – второе.

Это было не важно. В том самом письме Линкольна, которое я цитировала, есть еще одна фраза. «Научите его достойно проигрывать» – просит Линкольн учителя своего сына. Я привыкла быть первой ученицей и полагала, что так будет всегда. Но даже если ты одержал несколько побед подряд, ты не застрахован от поражения. Это мне пришлось осознать на собственном опыте. Каждая новая победа требует новых усилий. А еще я поняла – убедительно и красноречиво говорит тот, кто произносит собственные слова. С тех пор я сама пишу все свои речи и выступления и говорю от сердца, не заглядывая в бумажки.

Дела в школе Хушаль шли все лучше, так что наша семья смогла снова переехать на новую квартиру и наконец купить телевизор. Вскоре у меня появился любимый сериал – «Шакалака Бум Бум». Он был снят в Индии и посвящен приключениям мальчика по имени Санью, у которого был волшебный карандаш. Все, что он рисовал этим карандашом, становилось настоящим. Стоило ему нарисовать яблоко или, скажем, полицейского, его рисунок оживал. Как-то раз он случайно нарисовал змею, и она тут же ожила. Для того чтобы от нее избавиться, Санью стер рисунок, и змея исчезла. Мальчик использовал карандаш, чтобы помогать людям: так, например, он спас своих родителей от разбойников. Больше всего на свете я мечтала получить такой же волшебный карандаш.

Перед сном я всякий раз молилась:

– Милостивый Аллах, пошли мне такой же карандаш, как у Санью. Пусть он появится в ящике моего стола. Я никому не скажу, что у меня есть. Но с помощью карандаша буду делать людей счастливыми.

Едва закончив молитву, я бежала к столу и, затаив дыхание, открывала ящик. Но волшебный карандаш не появлялся. Тем не менее я уже знала, кому надо помочь, как только он окажется у меня в руках. В конце улицы, где мы жили теперь, находился небольшой пустырь, который использовали как свалку – вывоз мусора в Мингоре не был организован и никаких мусороперерабатывающих заводов не существовало. На пустыре выросла огромная куча, от которой исходило такое зловоние, что я старалась к ней не приближаться. Над этой горой отбросов постоянно кружили вороны, а иногда мы замечали, как там шныряют огромные крысы.

Как-то раз, когда братьев не было дома, мама попросила меня отнести на свалку картофельные очистки и яичную скорлупу. Подходя к свалке, я сморщила нос. Мухи кружились над моей головой, я отмахивалась от них и в то же время смотрела под ноги, опасаясь испачкать свои новые красивые туфли. Выбросив мусор, я заметила, что у подножия мусорной горы кто-то копошится, и в испуге отскочила. Это была девочка примерно моих лет. Волосы ее свалялись, как войлок, кожа была покрыта расчесами и болячками. Выглядела она в точности так, как, по моим представлениям, должна была выглядеть Шашака, грязная колдунья, про которую нам рассказывали в деревне, чтобы заставить умываться перед сном. Девочка сортировала мусор, раскладывая в отдельные кучи консервные банки, пластиковые бутылки, стекло и бумагу. Рядом два мальчика, вооружившись магнитами, выуживали из мусорной кучи металл. Мне хотелось поговорить с этими детьми, но я была так испугана и растеряна, что не знала, как начать разговор.

В тот же день, когда отец пришел из школы домой, я рассказала ему о детях, рывшихся на свалке, и упросила пойти туда вместе со мной. Отец попытался заговорить с детьми, но они бросились наутек. Отец объяснил мне, что найденное на свалке дети продадут старьевщику и выручат несколько рупий. А старьевщик потом перепродаст весь этот хлам с выгодой для себя. Когда мы возвращались домой, я заметила, что в глазах у отца стоят слезы.

– Аба, прошу тебя, прими их в нашу школу без всякой платы, – взмолилась я.

Отец грустно усмехнулся. Благодаря нашим с мамой просьбам он уже принял в школу нескольких девочек, которые учились бесплатно.

Хотя мама была неграмотной, она отличалась практической сметкой и очень деятельным характером. Она не сидела дома, потому что с утра до вечера помогала людям. Отца это даже сердило. Иногда он приходил из школы, кричал с порога: «Тор Пекай, я пришел» – и не получал никакого ответа. Через минуту выяснялось, что жены нет дома, а обед не готов. Вернувшись, она рассказывала, что навещала в больнице кого-нибудь из своих заболевших друзей или относила еду семье бедняков, и отец переставал хмуриться. Одно дело – если жена занимается добрыми делами, и совсем другое – если она ходит по базарам, выбирая себе наряды.