– Я хочу тебя трахнуть… но сначала мне нужно слышать твои стоны и крики. Поэтому я продолжаю пороть тебя, кладя полосы крест-накрест, находя новые нежные местечки. Ляжки, внутреннюю поверхность бедер… канавка между ягодицами, сейчас я задел твою восхитительную дырочку и ты вопишь во весь голос.

Лиззи сильно прикусила губу, боясь, что в самом деле закричит, и сильно нажала на клитор. В глазах вспыхнуло белое свечение нестерпимого наслаждения, оргазма, такой силы, что она едва не лишилась сознания, пока ее «киска» пульсировала, подобно сердцу.

Она знала, что Джон знал. Знала, что он знает, что она знает. Но он продолжал фантазировать, создавая свой мир грез.

– И пока ты все еще вопишь, я спущу тебя вниз и отдеру на полу, сзади. Не отстегивая от цепи. Сначала поимею киску, быстро и жестко. Я врезаюсь в тебя, и твое лицо все в грязи, но тебе нравится, несмотря на боль в попке. А когда я вонзаю в нее ногти, ты кончаешь, кончаешь бесконечно, выдаивая из меня последние капли и рыча, как животное.

«Ах, если бы…»

Наслаждение снова захлестнуло ее. Лиззи готова была отшвырнуть телефон, выть и грязно ругаться. Потому что влагалище сжимало воздух в том месте, где должен быть Джон!

Молчание было куда более извращенной пыткой, чем исполосованный до крови зад.

– Пока ты все еще кончаешь, я выхожу и вонзаюсь в твою попку. Глубоко. С одного толчка. Боже, она роскошна. Жаркая и тесная. Я начинаю теребить твой клитор, и ты снова сжимаешься, обхватывая меня своей упругой жопой…

Продолжая извиваться, Лиззи наслаждалась последними сладкими судорогами. Кончик пальца выдавливал из клитора последние отзвуки наслаждения. Грудь вздымалась, тело было мокрым от пота. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили сквозь пресс, полностью лишив ощущений. Очевидно, такова была сила грязных, но возбуждающих фантазий Джона.

Но сейчас он молчал. В трубке стояла мертвая тишина. Неужели и он кончает, и сперма фонтаном вылетает из него, заливая цветастое постельное белье «Уэйверли»?

Но если он кончил, до нее донеслось бы его тяжелое дыхание?

– Ты все еще здесь? – спросила она, отлично понимая, что ЕЕ тяжелое дыхание отдается в трубке.

– Разумеется. А где, по-твоему, я должен быть?

Его голос был ровным. Абсолютно спокойным и ужасно раздражающим. Сам он контролировал ее по телефону. Но собственные речи не производили на него ни малейшего впечатления.

– Ты… ты… что-то произошло?

– Хочешь спросить, кончил ли я?

– Да, что же еще я имела в виду?

Он так противоречив, но это увлекало ее еще сильнее. Жаль, что он не в ее постели, рядом, чтобы она могла наброситься на него кулаками, а потом оседлать и скакать на его прекрасном «петушке».

– Нет, Бетти, я не кончил. Целью разговора было заставить кончить тебя. А ты?

Она подскочила и стала шарить по кровати в поисках шортов. Довольно с нее этих игр в господина и рабыню!

Лиззи втиснулась в шорты и почти решила повесить трубку. Конечно, это глупо, все равно что, не довольствуясь своим лицом, отрезать себе нос!

Но ее мысли и эмоции пришли в смятения.

– Да, кончила. А ты – самый извращенный извращенец, которого я когда-либо знала! – прошипела она в трубку. – И не думай, что я заплачу тебе за все… Только потому, что ты любишь хитрые игры, еще не значит, что не отнимаешь мое дорогое… и ценное время!

– Не беспокойся, Бетти, я и не думал обсчитывать тебя!

Помедлив, он назвал сумму за оказанные услуги. Цифра заставила ее ахнуть.

– Но это абсурд! Ведь ты не кончил!

– Не откажи мне в этом удовольствии, милая. Иногда оргазм – это далеко не все.

– Вы очень странный человек, мистер Смит, – невольно улыбнулась она. Долго сердиться на него невозможно. Эта божественная улыбка легко может растопить сердце, даже когда наяву ты ее не видишь.

– Ты многого не знаешь обо мне, Бетти, но, будем надеяться, скоро узнаешь. Так ты пообедаешь со мной? Здесь, в «Уэйверли»?

Она хотела. Так приятно слышать приглашение… словно он назначил свидание.

Она представила, как сидит за столом, напротив него, наслаждаясь вкусной едой, хорошим вином и беседой. Он был так красив, что любая посетительница ресторана позавидует ей. И неважно, что он платит за ее общество. Никто, кроме них двоих, об этом не узнает. Все подумают, что ей удалось поймать самого завидного мужчину в округе. А может… даже в стране и за ее пределами.

Все хорошо, если не считать одного «но».

– Я бы с радостью, но обычно провожу воскресенья с соседями по квартире. Это нечто вроде традиции, и… особенно важно сейчас. Брент, один из соседей в такой депрессии, что нам за него страшно.

Иисусе Христе, почему она все это выкладывает? Какая профессионалка признается, что живет в одной квартире с мужчиной? А может, это вполне естественно? Откуда ей знать? И, кроме того, Брент, сам работавший иногда в службе эскорта, живет в обществе двух женщин!

– Почему бы не привести их с собой? – немедленно ответил Джон, не моргнув глазом. – Это не свидание, а просто приятный ланч. Хотя я заплачу тебе за потраченное время. Кстати, они знают, чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Мммм-да. Шелли временно работает в офисе, а Брент – тоже эскорт. Во всяком случае, иногда. Но между нами ничего нет, по крайней мере, сейчас. Когда-то – да, но очень давно. Теперь мы просто друзья. Мы все просто друзья.

Почему, почему, почему она говорит ему все это?

– Тогда спроси их. Если тебе не будет неловко. И если им не будет неловко. А я сберегу свою немыслимую эрекцию до следующего раза.

Он опять посмеивается над ней!

– О, боже, у тебя все еще стоит? Я думала, что все… все опустилось, если ты не кончил.

– Ах, Бетти, иногда мне нравится длить предвкушение. Тогда полученное наслаждение будет слаще и сильнее.

– Но ты не возражаешь… я хочу сказать… как ты можешь так долго хотеть? Разве это не ужасно?

Ей не нужно было представлять всю степень его досады. Она хорошо знала, что это такое, хотя кончила всего несколько минут назад.

– Ни в малейшей степени. Я взрослый мужчина и вполне могу потерпеть, пока мне соизволят дать конфетку. Итак, я заказываю столик на четверых и твои друзья, если захотят, присоединятся к нам. Если же нет, мы будем вдвоем, договорились?

Лиззи нерешительно согласилась. Она серьезно сомневалась, что Брент захочет пойти на ланч при таких странных обстоятельствах. Но она все-таки спросит. Шелли, возможно, будет умирать от желания согласиться. Но она откажется. Потому что подруга – золотой человек и никогда не станет становиться на пути другой женщины.

Джон назвал время, очевидно ничуть не опасаясь, что ему не достанется столика, и попрощался: