В это время снаружи, вдоль пустыря, медленно ехал патрульный автомобиль милиции.

— Ну-ка, стой! Смотрите, что это?! — старший экипажа сержант Фесин показал вперед. В свете фар отчетливо виднелась лежащая на боку спортивная сумка. Рядом чернела дыра в заборе — две доски были оторваны.

— Быстро! Выпускай собаку! — Фесин достал пистолет.

Громко захлопали дверцы. Кинолог Перехов открыл задний отсек и засидевшийся в тесноте Буран пружинисто выпрыгнул наружу. Милиционер-шофер направил в дыру луч мощного фонаря.

— Ничего себе! Там труп!

— Еще теплый, — определил Фесин. — Он не мог далеко уйти! Паша, вызывай подкрепление и охраняй место, а мы догоним гада!

Буран сразу взял след и огромными прыжками помчался вперед. Постепенно отставая и разматывая длинный поводок, бежал Перехов. За ними спешил Фесин. Впереди, в темноте, раздавался дробный топот, как будто скакала лошадь.

— Стой! Стрелять буду! Стой! — закричал Фесин и несколько раз пальнул в воздух. Грохот девятимиллиметровых патронов разорвал ночную тишину и эхом отразился от бетонного каркаса стройки.

Они ворвались внутрь недостроенного здания. Ловко лавируя в пахнущих цементом коридорах, розыскной пес уверенно шел по следу. Иногда лапы скользили, его заносило и ударяло о стену, но Буран не обращал на это внимания и рвался вперед.

— Сейчас достанем! — на ходу крикнул кинолог. — Деваться ему некуда!

Но достать убийцу не удалось: гонка закончилась в огромном пустом помещении, луч фонаря высветил в белой пыли цепочку следов, которые обрывались в углу, у небольшого монтажного отверстия, из которого тянуло свежестью и уличным холодом. Буран рвался к черному квадрату, урчал, царапал лапами пол. Шерсть на загривке стояла дыбом. Потом он несколько раз гавкнул, давая понять, что нашел нечто, имеющее отношение к следу.

— Сюда он не мог пролезть, — растерянно сказал Фесин. — Это же для трубы, или проводов… Сантиметров двадцать пять на тридцать…

— Как-то пролез, сука! — нагнувшись, кинолог осторожно достал зацепившийся за острый край бетона лоскуток красной ткани. — Смотри, зацепился, это ведь от его одежды…

— Да, больше ни от чьей! — согласился старший патруля. — Дай занюхать Бурану…

Перехов поднес красный клочок к черному мокрому носу собаки, потом отстегнул поводок и погладил ее по крупной треугольной голове.

— Вперед! Фас!

Буран посмотрел на хозяина, как показалось Фесину, с укоризной и, выдирая шерсть, с трудом протиснулся в чернеющую дыру.

— Он чего-то боится, — задумчиво проговорил кинолог. — Странно, Буран смелее многих собак! Пойдем, надо ему помочь…

Но помочь Бурану они не смогли. Когда вернулись к выходу и обошли стройку, то нашли пса мертвым, с перерезанным горлом.

* * *

Оперативная группа прибыла через полтора часа. Следователем на этот раз был опытный и битый жизнью «важняк» Еремеев, который привычно организовал процедуру осмотра, дал указания операм и экспертам, лично обошел примыкающую к месту происшествия территорию, нашел и поднял на ноги пьяного сторожа.

Капитан Дятлов дежурил по отделу, в принципе он мог и не приезжать, потому что на место выехали «убойщики» из ГУВД. Но он приехал.

Осмотр заканчивался. Ярко светили аккумуляторные софиты, судмедэксперт возился у трупа, криминалист Бровков щелкал фотоаппаратом: общий вид, узловой снимок, крупный план… Грузный, с седеющей головой, Еремеев сидел на раскладном стульчике и под вспышки блицев сноровисто составлял протокол. У его ног лежала целая куча полиэтиленовых пакетов, как будто он только что вышел из универсама. Но сходство быстро развеивалось: пакеты были опечатаны, а в них лежали пластиковые слепки с ран, состриженные ногти жертвы, образцы крови и почвы и другие столь же неаппетитные, в отличие от супермаркетной продукции, вещественные доказательства.

— Здравствуйте, Иван Михайлович! — почтительно подошел к следователю Дятлов. — Какие-нибудь странности в деле есть?

Тот вздохнул.

— Насильственное прерывание жизни и есть самая большая странность в подлунном мире…

Неподалеку два «убойщика» «кололи» расхристанного сторожа в расстегнутом ватнике, тельняшке и резиновых сапогах. Всклокоченный мужичок еще не совсем пришел в себя и мало понимал, что происходит.

— Кого ты к себе пустил? С кем пил? — наседал молодой плечистый «важняк». Дятлов вспомнил, что фамилия его Колесов, а прозвище — «Колесо». Они были знакомы, но когда капитан поздоровался, «Колесо» удостоил его только небрежным кивком.

— Чиво? — сторож ошалело крутил головой.

— Твой дружок-собутыльник девушку убил! — подключился напарник «важняка» — тоже молодой и крепко сбитый. — Хочешь вместо него отвечать?!

— Чиво?

За разговором с интересом наблюдали понятые. Дятлов без труда определил, что это нештатники. Да и где возьмешь нейтральных граждан в два часа ночи?

Капитан потер тыльной стороной кисти висок и внимательно осмотрел тело.

— Малиновская Галина, двадцать один год, студентка филфака, — пояснил Калинов.

— Алексей Иванович, — обратился Дятлов к эксперту. — А ты помнишь тех бомжей? На пустыре возле товарной станции? По-моему, почерк один и тот же…

Еремеев услышал, поднял голову, усмехнулся и вернулся к своему протоколу.

Судмедэксперт присвистнул.

— Множество ранений, шея свернутая — действительно похоже. А по мотиву… Где бомжи, а где высокая стройная девушка? Там мужеложство, здесь обычное изнасилование. И потом, способ-то распространенный. Если бы их из арбалета убили — тогда да. А ножом тыкать и душить — так каждую вторую «мокруху» лепят…

К следователю подошел сержант Перехов.

— Мне бы акт составить о гибели собаки. Это же материальная ценность, списывать надо…

— Сейчас не до твоей собаки, я человека списываю, — не отрываясь от протокола, пробурчал Еремеев. — Завтра приходи.

— О какой собаке речь? — подошел Дятлов. — Что с ней случилось?

— Служебная, Буран, — сержант был явно расстроен. — Я ее на злодея пустил, а тот ножом по горлу…

Капитан насторожился.

— А где она?

— Там, — Перехов махнул рукой в темноту. — Жаль Бурана… Никакая это не материальная ценность, он мне как друг был…

— Пойдем посмотрим… Слышь, Калинов, ты закончил? Айда с нами.

— Зачем?

— Пойдем, пойдем… Тут же не один труп, а два… Бурана тоже осмотреть надо…

Еремеев снова поднял голову и посмотрел на него, как на дурака. Хотел что-то сказать, но сдержался.

Перехов, Дятлов и Калинов обошли здание. Луч фонаря осветил лежащую на боку крупную овчарку. Под головой натекла лужа крови.