Она положила руку ему на спину. Другой рукой она пригладила его непослушные волосы, которые всегда казались ей такими притягательными. Они все думали, как эти локоны будут смотреться на их ребенке.

— Не хочу вымещать гнев на тебе, — сказал он всхлипывая. — Ты и так страдаешь замужем за неудачником.

— Сладкий, это не…

— Это правда. Я не могу тебя содержать. — Он глотнул воздуха. — О, Джинни, что нам делать?

— Все будет хорошо, — ответила она мягким, уверенным голосом. — До рождения крошки еще три месяца, и я думаю, что миссис Бёркисс согласится подождать арендную плату еще немного. Она жалеет меня.

— Она ненавидит меня, — сказал он, чувствуя, как возвращается гнев. Поднявшись на ноги, он прислонился к окну. — Она выходит в коридор и сердито смотрит на меня каждый раз, когда я иду наверх. В этом доме воняет кошачьим лотком и стариками.

Дождь на дворе усилился, по кирпичам стекали ручейки.

— Я просто хочу, чтобы нам хватило денег обосноваться в приличном районе, — сказал он, вглядываясь в ночь. — Девочки на улице зарабатывают столько за выходные, не рассказывая при этом ни одной шутки.

К своему удивлению, он услышал смешок. Обернувшись, он увидел, как она хихикает. Но это была не насмешка.

— Сладкий, не волнуйся, — сказала она, протягивая к нему руку, — ни о чем. Я все равно тебя люблю, ты ведь знаешь. С работой или без, ты хорош в постели…

На это ему пришлось улыбнуться. Даже на шестом месяце беременности она двигалась грациозно и уверенно. Как же ему, дураку, повезло. Надо постараться, ради нее.

— …и ты знаешь, как меня рассмешить.

Все трое сидели за круглым столом в «Транжире». В кабаке было людно, хотя день еще был в разгаре. Здесь было шумно и влажно, как в аду. Между ними стояла миска с закусками из вареных раков.

Он пил.

Когда это началось?

Ему никогда не нравился вкус спирта, особенно пока работал на химическом заводе. Он принимал меры предосторожности, но не сомневался, что некоторые химикаты впитались в его кожу.

И, тем не менее, он допивал вторую кружку пива, а ведь даже не наступил вечер.

— Вот… Вот понимаете, я должен проявить себя. Как муж и… и как отец, — услышал он свой голос. Почему он исповедуется перед этими двумя… хулиганами? Бандитами? Почему он так откровенен? Должно быть, дело в выпивке. Вот поэтому мне нельзя пить, отметил он, снова закладывая за воротник.

— В смысле, я, это, не взялся бы за дело, если бы не считал его важным.

— Я тебя понял, — сказал Джо, тот, что покрупнее. Он был в костюме и шляпе-котелке и, несмотря на жару, даже не взмок. Усы у него были массивнее и толще, чем у его тощего подельника.

— Ты хочешь обеспечить семью, и мы позаботимся о том, чтобы у тебя это получилось, дружок.

— Я вроде как начинал лаборантом, — продолжал он. — Хорошая была работа. Отличная, а я что сделал — ушел, чтобы стать комиком.

Самая большая ошибка в его жизни.

— Я был такой уверенный. Такой уверенный, что у меня есть талант.

Эта мысль пришла ему в голову, пока он смотрел комиков по телевизору. Когда они были в ударе, публика ела у них с рук. В смысле, я всегда смешил Джинни, и поэтому я решил, что у меня талант к такого рода вещам.

— Но вот, ха, поглядите на меня. Думаю, мои таланты развились в каком-то ином направлении, — сказал он. — Ну и вот, если я справлюсь всего с одним крупным преступлением…

— Эй, парень, ради Бога, — сказал худощавый. Он был молодецки сложен, в костюме с заостренными плечами, в фетровой шляпе с широкими полями. Усы у него были старомодные, как у секс-символа кинематографа 30-х годов. Он перекатил сигарету между тонкими губами. В «Транжире» курили, хоть и не полагалось.

— Прости, прости, — сказал длиннолицый. — Просто если вы уверены, что нам все сойдет с рук и никто не узнает, что я замешан…

Он замолчал, беспокоясь, что снова сболтнул лишнего.

— Не волнуйся, дружище, — сказал Джо в котелке. — Мы о тебе позаботимся.

Он поднял рака, оторвал ему голову и сунул в рот гостю, оставив хвост висеть.

— Нам нужна твоя помощь, чтобы пробраться через химический завод, где ты раньше работал, — продолжал мужчина, — в компанию по производству карт, по соседству. Мы очень ценим твой опыт.

— В общем, чтобы гарантировать, что тебя никто не подвяжет к ограблению… — Тощий парень вытащил из-под стола саквояж. Было ощущение, что его сшили еще в XIX веке. Он открыл его и поднял.

— …ты наденешь это.

Это еще что?

В мешке лежало нечто ярко-красное, цилиндрическое, круглое сверху. Вещь была похожа на стеклянный колпак, который он видел на бабушкиных каминных часах. Но эта штука была больше и не такая прозрачная и на вид могла закрыть всю голову до лопаток. Освистанный комик вынул изо рта болтающегося рака и выплюнул куски.

— Надеть?.. — спросил он в замешательстве. Вещь казалась смутно знакомой. — Н-но ведь там нет прорезей для глаз. Я ведь ничего не увижу.

Скорее всего, это какая-то шутка. Может быть, они меня проверяют, чтобы посмотреть, соглашусь ли я. Справа от него бандит в котелке был занят тем, что разрывал на части очередного рака, отделяя его тонкие ножки одну за другой.

— В нее вставлены зеркальные линзы из красного стекла, — сказал тощий парень. — Умно устроено, а?

Он улыбнулся тонкими губами.

— Не знаю. Эта маска… — сказал длиннолицый. — Ее случайно носил не тот парень, который в прошлом месяце напал на ледяную компанию, Красный Колпак?

— Включи мозги. — Тощий снова закрыл сумку и поставил ее на пол. — Нет никакого Красного Колпака. Это просто куча парней в масках.

Его грузный товарищ проглотил рака и кивнул:

— Точно! Не важно, кто под маской. Мы просто позволяем самому ценному члену мафии носить его для, гм, дополнительной анонимности.

В его устах это звучало очень убедительно. За его спиной проститутка болтала с моряком.

— А то как же, — ответил тощий. — Самому ценному члену, а это ты, мужик.

Он взял рака и начал чистить. Подельник последовал его примеру.

Где-то в баре кого-то вырвало.

Будущему комику хотелось им верить. Это могло бы решить все его проблемы, дать им новый старт.

— Слушайте, — сказал он, — правда, я не знаю… этот химический завод такой мрачный и отвратительный. Отчасти поэтому я и уволился.

Поэтому, а еще из-за того, что они там делали. Выполняли заказы военных. «Хуже «Агента Оранжа» [Смесь дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения. Использовался США во время войны во Вьетнаме. (Прим. ред.)]», — говорил он Джинни. И еще были вещи, о которых он не мог ей рассказать. О психоактивных препаратах. Соединения испытывали на людях без их ведома. Произошла утечка, и он получил дозу.