знает, пока сам не попробует, по крайней мере узнали все местные обстоятельства на своей шкуре. Надо провести финальный раунд переговоров с Кармалем и Наджибуллой прямо здесь, а потом сразу же возвращаться… что вы там говорили Рейгану про Стингеры?

— Это переносные зенитные установки, — ответил Романов, — аналоги нашей Стрелы. Очень эффективное оружие против низколетящих воздушных целей.

— То есть наш Ил-62 на взлёте тоже может стать целью для этих Стингеров?

— Может, Виктор Васильевич, — ответил Романов, — но пока поставок Стингеров душманам не зафиксировано. А из гранатомёта в самолёт попасть практически невозможно, так что в этом направлении можно расслабиться…

— Просто так ведь американцы не сдадут свои позиции, — начал размышлять Гришин, — а позиции их здесь очень крепкие… надо думать, что выставить взамен, чтобы можно было поторговаться…

— Иран? — вопросительно поднял брови Романов. — Это болевая точка для Америки со времён захвата заложников в посольстве…

— Да, громкое было дело, — согласился Гришин, — и провал их спецслужб очень громкий. У Ирана же сейчас идёт война с Саддамом…

— Да, пятый год продолжается и конца и края ей не видно… можно было бы предложить помощь Хуссейну с тем, чтобы действовал немного поживее — какой-то значимый город что ли захватил. Короче, чтобы закончил войну победой, это Рейгану наверно понравилось бы. Заодно мы и свои проблемы сможем немного подправить…

— Поясните, Григорий Васильевич, — попросил Гришин, — что за проблемы?

— Я имею ввиду цены на нефть, — ответил Романов, — на фоне начала конфликта Иран-Ирак цена за баррель подпрыгнула до 40-45 долларов, а потом неуклонно начала снижаться, сейчас она кажется в районе 25 и конца этому снижению не видно. Это нам категорически невыгодно, снижается же валютная выручка.

— И что вы предлагаете?

— Немного подправить баланс спроса и предложения на мировом рынке, — Романов закурил и продолжил, — на спрос мы повлиять скорее всего не сможем, это очень сложно и затратно, но вот с предложением совсем другая картина…

— Вы намекаете на удары по иранским нефтеприискам? — спросил Гришин.

— В общих чертах да… но Ираном я бы не стал ограничиваться — отдельные ракеты Саддама вполне могут залететь и другие страны, занимающиеся нефтедобычей… да и блокада, например Персидского залива, сильно помогла бы нам в вопросе сокращения предложения…

— Интересная мысль, — задумался Гришин, — а как это на практике осуществить, не задумывались?

— Помните, я говорил вам про Примакова…

— Да-да, директор института востоковедения и кадровый чекист, — вспомнил Гришин.

— У него обширные личные связи почти со всеми руководителями арабских стран, в том числе и с Саддамом — можно было бы поручить ему эту миссию, думаю, он не подведёт. И да, это ещё не все мои мысли по нефти…

— Продолжайте, — согласился Гришин, — я очень внимательно вас слушаю.

— У нефтедобывающих стран же есть своя организация, ОПЕК называется, расшифровывается как «организация стран-экспортёров нефти».

— Это я знаю, конечно, — ответил Гришин, — там то ли 12, то ли 13 стран, в основном с Ближнего Востока. Регулируют объемы добычи в целях поддержания мировых цен.

— Всё верно, Виктор Васильевич, — сказал Романов, — неплохо бы было установить с ними более тесные контакты… СССР тоже может ограничивать свои нефтяные продажи на мировом рынке, во-первых, это поддержит цены, а во-вторых, так мы укрепим свои связи с развивающимися странами.

— Насчёт Примакова вы меня убедили, — ответил, подумав, Гришин, — сразу же по возвращению в Москву привлекайте его к работе. А что вы думаете по поводу личной безопасности? На фоне вот этих перестрелок в Кабуле.

— Думаю, что нам пора выделить девятку из КГБ и создать отдельную структуру, подчиняющуюся напрямую первому лицу государства, — бухнул Романов. — Назвать её можно было бы… ну например «Государственная служба охраны», ГСО… вроде звучит.

Глава 14. Заговор

20 марта. Квартира Горбачёва, улица Щусева, 10/1

Когда Михаила Сергеича неожиданно перевели в Москву со своего родного Ставрополья, было это в 1978 году, администрация сразу выделила ему сначала дачу в Горках-10, а вскоре обеспечила и московской жилплощадью. На этой вот улице Щусева, сейчас она называется «Гранатный переулок» и идёт от Тверского бульвара до Садового кольца в районе Баррикадной.

Дом как дом, ничего особенного, довольно типичная девятиэтажка в форме раскрытой книжки. Квартира, правда, у него была не совсем типичная, шестикомнатная, а дверь в дверь на том же этаже поселилась его дочь Ирина с семьей.

На импровизированное совещание Горбачёв созвал свой ближний круг — Шеварднадзе, Алиева, Лигачёва и Рыжкова. Раиса приготовила небольшое угощение, поставила в центр стола бутылку хорошего коньяка и скрылась в дальней комнате.

— Я собрал вас, товарищи, с тем, — начал Горбачев свою речь с такой незамысловатой шутки, — чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…

— Мы уже в курсе, Михал-Сергеич, — ответил за всех Шеварднадзе со своим неистребимым кавказским акцентом, — насчёт известий. Можно констатацию фактов опустить и переходить сразу к конструктивной части.

Горбачёв разлил коньяк по рюмкам и выпил свою дозу, не чокаясь и без тостов.

— Хорошо, Эдуард Амвросиевич, — сказал он, закидывая в рот ломтик лимона, — сразу о наших делах — а дела наши, дорогие коллеги, весьма скверные… если пустим всё на самотёк, то до лета мы из руководящего аппарата точно вылетим… сизыми голубями.

— Значит, не надо пускать всё на самотёк, — выдал осторожную реплику Лигачёв, — а надо вмешиваться в процессы и подправлять их в нужную сторону.

— Следующий пленум у нас на когда назначен? — спросил Горбачёв.

— На 4 апреля, Михал-Сергеич, — дал справку Рыжков, который никогда ничего не забывал.

— Значит, у нас есть две недели на всё про всё, — продолжил Горбачев, — по имеющимся у меня данным на этом пленуме должны вывести из Политбюро как минимум меня и Эдуарда… а как максимум всех, голосовавших против Романова. Не знаю, как вы, а лично я на пенсию не хочу, — добавил он, обведя всех присутствующих внимательным взглядом.

— Да никто не хочет, Михал-Сергеич, — заверил его Алиев, — скучно ведь не пенсии.

— Тогда я очень внимательно готов выслушать ваши предложения и соображения по заявленной теме, — сказал Горбачёв, наливая себе очередную рюмку.

— Мне сейчас вспомнился 64