Егор провалялся так минут пятнадцать, сел, помотал головой, чтобы согнать сонную одурь, и потянулся за связкой грибов. Принюхался и зажмурился от удовольствия. Как они пахнут – с ума сойти можно, слон при звуках дудки теряет волю. Егор не выдержал, отрезал ломтик от мясистой белоснежной ножки белого гриба и отправил себе в рот. Потом еще один и еще.

– Хорош, – скомандовал Егор сам себе через полчаса привала, – вперед и с песней. Кто-то баню замутить сегодня хотел, а дров еще нет. Погнали.

Он поднялся с колючей подстилки, отряхнулся, взялся за рюкзак и еще раз осмотрел свой шалаш. Хорошее местечко, надо бы его запомнить – вдруг пригодится. Береза упала не больше месяца назад, листвы на ветках еще полно, крыша «шалаша» получилась плотной, под ней и от дождя укрыться можно, и от снега.

– Не дай бог, – Егор закинул рюкзак за спину и зашагал по лесу вдоль дороги к поселку.

С утра там ничего не изменилось, только дорогу развезло, от щебенки было мало толку. Егор пробирался по травяной обочине мимо заборов и перепрыгивал залитые водой колеи. Сейчас сюда ни одна машина не подойдет, если только покатушечники не нагрянут. Но местной бизнес-элите сейчас не до игрушек, хотя черт их, бизнесменов, разберет…

Егор остановился напротив участка соседей, прислушался, потом перешагнул канаву с мокрыми лопухами, подпрыгнул, подтянулся на руках и повис животом на заборе. Но сразу же сполз обратно и направился к себе. Нет никого, счастье-то какое – двери и окна домика закрыты, «Логана» во дворе не видно, под дождем мокнут качели под пестрым навесом, бассейн и мангал брошены на произвол судьбы.

– Что там? Что? – встретили Егора старики.

– Да нормально все, – соврал он, – только торгаши цены на все задрали. И в аптеке очередь была, я туда не пошел.

Он выдал деду из личных запасов упаковку лекарства «от давления», бросил рюкзак в кухне и взял в сарае топор.

– За дровами пойду, – сообщил он деду.

Баня и грибной суп состоялись уже ближе к ночи. Сытый, полусонный, разомлевший в тепле, Егор кое-как отмыл посуду и поплелся на второй этаж, вырубился мгновенно, как после кросса по пересеченной местности, и спал без снов до тех пор, пока под окном не раздался назойливый звонкий лай.

– Сволочь, – пробормотал Егор спросонья и, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.

Но лай повторился, к нему добавились раздраженные визгливые голоса, причем женщина орала в голос, а ее супруг бухтел что-то невнятное.

– С добрым утром, – Егор взял с подоконника часы, всмотрелся в циферблат – половина третьего ночи, самое время для семейной ссоры. Он поднялся с дивана и посмотрел в окно. В кромешной темноте только и видно, как Костик, подсвечивая себе экраном мобильника, копается в сумке с длинным ремнем через плечо. Рядом повизгивает шавка, тявкает и подвывает бэк-вокалом к голосу своей хозяйки:

– Я тебе говорила – надо раньше было ехать, а ты: «успеем, успеем! Футбол посмотрю, и поедем!» – очень похоже передразнила жена. Тот закинул сумку за спину и молча рылся в карманах светлой куртки. – И что теперь? – взвизгнула женщина. – Как мы отсюда выберемся? Бензина нет, АЗС закрыта! Я два часа на каблуках по дороге шла! Два часа! – она визжала до тех пор, пока Костик не нашел ключи и не открыл дверь. Псина с лаем понеслась по участку, следом в темноте исчезла Кристина, ее супруг перешагнул высокий порог, оступился, выругался негромко и захлопнул за собой калитку. Егор улегся на диван, уставился в потолок. Сон не шел, мысли в голове крутились самые нехорошие, и дело было даже не в соседях. Егор без колебаний отдал бы им одну из двадцатилитровых канистр с соляркой, припрятанных в гараже, только бы ребятки убрались отсюда побыстрее и подальше. До Мытищ бы им хватило, а дальше пешочком до МКАДа добраться можно. Но, во-первых, «Логан» на солярке далеко не уедет, а во-вторых…

Глаза давно привыкли к темноте, Егор нашел рюкзак и достал из него приемник. Из динамиков понеслись шорохи и трески, Егор крутил ручку настройки, но, кроме обрывков попсы и перекрытых помехами обрывков слов, ничего не слышал.

– Быть того не может, – он закрутил колесико в другую сторону, – станций полно, не могли же они все разом…

Но что было, то было – либо музыка, либо шелестящая тишина. Егор сдался, оставил первую же пойманную станцию с приличным сигналом и улегся на диван. И едва не уснул под тихие мелодичные звуки переборов гитары. Но те вдруг оборвались, на несколько секунд в эфире стало тихо, потом раздались позывные радиостанции.

– Новости, – провозгласила дрожащим голосом ведущая.

Егор повернул голову и уставился на светящуюся шкалу приемника.

– По последним данным, сегодня в Москве в ходе уличных боев с полицией погибли двести двадцать шесть человек, в больницах находится примерно пятьсот, из них сто девяносто три – полицейские и военнослужащие внутренних войск. Во время комендантского часа задержаны более трехсот человек, нападению с применением огнестрельного оружия подверглись шесть патрулей в разных районах Москвы. Центр города закрыт для доступа граждан, на улицах осуществляются проверки документов и обыски. К этому часу стало известно, что на улицах города сгорело более сотни автомобилей. По словам заместителя начальника ГУВД Москвы, сейчас ситуация в городе находится под контролем, а виновные в беспорядках понесут наказание в рамках закона…

– Вранье! – не выдержал Егор, обращаясь к приемнику. – Брехня полная! Если ситуация под контролем, то я – балерина Большого театра. Кстати, когда балет показывать начнут? Я «Лебединое озеро» последний раз в девяносто первом смотрел, и то не до конца!

Ведущая новостного выпуска умолкла, пошуршала чем-то, кашлянула и заговорила дальше:

– Отмечены случаи дезертирства среди полицейских и военнослужащих. По данным на девять часов вечера вчерашнего дня, расположения частей покинули более пятидесяти человек с оружием, их местонахождение остается неизвестным. И последнее: час назад в аэропорту Домодедово произошел конфликт с применением травматического оружия – пассажиры не поделили очередь у касс, билетов на зарубежные направления хватило только первому десятку. Связано это с тем, что практически все российские авиакомпании прекратили полеты в еврозону и другие направления, а зарубежные закрыли продажу билетов на свои рейсы.

– Здорово, – обратился к темному потолку Егор, – просто отлично. Вот это ЧП, вот это я понимаю, – восхитился он и умолк, прислушиваясь к затравленному голосу ведущей. Та помолчала еще пару секунд и заговорила – нехотя и скомканно, ее голос перекрыли помехи. Егор смог только разобрать «всплеск этнической преступности», «побоище у Соборной мечети» в Москве – стрельбу по правоверным, полезшим на ограду церкви, их кровавую ответку и про трупы с обеих сторон. – Дар аль харб, говорите? – проговорил он. – Земля войны? Вот вам война, жрите, сами напросились. Мало вам наваляли, я б добавил, отвалил по самое не балуйся. От всей души и чистого сердца, первым, что под руку подвернулось.

Все, сегодня уже точно не заснуть. Егор уселся на диване, дотронулся до теплого бока печки, посмотрел в окно. Дождь давно закончился, поднялся ветер, он гнал по небу обрывки туч, между ними мелькали звезды. Приемник пошуршал еще немного и проговорил уставшим женским голосом: