Как-то вечером, когда Марк увлеченно вел программу, в его кабинке появилась Мадонна. Она протянула ему свою кассету и попросила включить ее сегодня вечером.

«Там есть классная песня, — сказала она. — Называется «Everybody». Она понравится всем». Каминз отрицательно покачал головой. «А что, если она не настолько хороша?» — подозрительно спросил он.

Мадонна придвинулась к нему. «Может быть, это утешит тебя, если песня окажется недостаточно хорошей? — спросила она, лаская его лицо. — О бэби, ты такой красивый!»

Марк вспоминает, что, когда Мадонна появилась в его кабине, он сразу почувствовал опасность. Но стоило ей поцеловать диск-жокея, как он полностью попал в ее руки.

Хотя теперь Каминз говорит, что ему понравились ее песни, в тот момент он все же решил их прослушать, прежде чем включать в свою программу. Он взял кассету домой, и то, что он услышал, ему понравилось.

«На следующий вечер я включил в программу «Everybody», и реакция публики была потрясающей, — вспоминает Каминз. — Это действительно была хорошая песня. Она сразу же привлекала к себе внимание. Голос Мадонны был совершенно уникальным, что особенно удивительно при таком посредственном качестве записи».

Марк Каминз был профессиональным диджеем, но в душе он лелеял мечту когда-нибудь стать настоящим продюсером. Он уже не раз пытался начать свое дело. В Мадонне он увидел свой шанс. Она могла сделать карьеру и потянуть его за собой. Каминз предложил Мадонне партнерство: он найдет для нее хороший контракт на студии звукозаписи, а она позволит ему стать продюсером своего первого альбома. Мадонна, страстно мечтавшая о записи и переживающая, что у нее ничего не выходит, сразу же согласилась. Ее голос дрожал от слез: «Может быть, у нас что-нибудь получится. По крайней мере, я на это надеюсь». Хотя Мадонна казалась чрезвычайно самоуверенной, в глубине души она очень страдала и была страшно уязвимой.

Совершенно естественно — и вполне предсказуемо, — что отношения между Мадонной и Марком Каминзом очень скоро переросли в интимные — они стали любовниками. «Мадонна всегда была сексуально агрессивной, что не вязалось с ее внешностью, — вспоминал Каминз. — Она использовала свою сексуальность на сцене, но и вне сцены она была точно такой же. Ей было трудно сопротивляться».

Захватив с собой новую любовницу, Марк Каминз понес ее кассету Майклу Розенблатту, молодому, подающему надежды менеджеру студии «Уорнер Бразерс Рекордз». Розенблатт мечтал открыть молодое дарование. Каминз и Мадонна сидели в кабинете Розенблатта и наблюдали за тем, как он слушает демонстрационную кассету. Когда закончилась четвертая, последняя песня, он перемотал пленку и прослушал ее еще раз. «Запись была хорошей, — вспоминает он и, вторя тем, кто слушал эти записи до него, говорит: — Но не выдающаяся. Однако в этой девушке, скромно сидевшей в моем кабинете, было что-то необычное. Что бы это ни было, но она меня поразила. Я знал, что ко мне пришла настоящая звезда».

К восторгу Мадонны, Майкл Розенблатт предложил ей контракт: пять тысяч долларов авансом плюс роялти и гонорар за тираж — по тысяче долларов за каждую записанную ею песню. Все произошло очень быстро. Все годы страданий, унижений, борьбы и надежды, страхов и волнений остались позади. Мадонна Чикконе подписала контракт. Однако без еще одной подписи контракт нельзя было считать полностью оформленным. Его должен был подписать президент компании Сеймур Стайн.

(Примечание. Компания «Сэр» была образована в 1966 году Сеймуром Стайном и Ричардом Готтерером. Через десять лет она вошла в группу «Уорнер Мьюзик». В 80-е и 90-е годы Стайн сотрудничал не только с Мадонной, но и со многими другими известными исполнителями. В настоящее время Стайн является президентом и главным управляющим компании «Сэр Рекордз», а также президентом Зала Славы рок-н-ролла.) К сожалению, в тот момент Стайн лежал в больнице, приходя в себя после операции на сердце.

Неустрашимая и не желающая спокойно сидеть и дожидаться, пока кто-то там оправится после серьезной операции, Мадонна заставила Розенблатта передать ее демонстрационную кассету Стайну в больницу. Удивительно, но он согласился, считая, что не стоит испытывать терпение потенциальной звезды. Когда Розенблатт сказал Мадонне, что обязательно заставит Стайна прослушать ее кассету, она расцеловала его в обе щеки. Поступок этот был довольно смелым, но впечатление он произвел должное.

«Я лежал в больнице, когда Розенблатт позвонил мне и сказал: «Сеймур, я думаю, тебе стоит послушать одну кассету («Everybody»). Эту девушку зовут Мадонна. Я прослушал ее кассету и был потрясен», — вспоминает Сеймур Стайн, которому в те годы было слегка за сорок. — Я попросил пригласить ее в больницу. Но сначала я вызвал парикмахера, чтобы тот причесал и побрил меня — мне не хотелось, чтобы она думала, что подписывает контракт с доходягой, который через пару месяцев отправится на тот свет. Но она была настолько заинтересована в сделке, что подписала бы бумаги, даже если бы я уже лежал в гробу. Ей было двадцать три года, и она, похоже, была очень бедна, но держалась она великолепно. Я прослушал только одну песню — «Everybody», и она мне очень понравилась. Я понял, в этой девушке что-то есть».

Агрессивность Мадонны покорила Сеймура, как многих до и после него. Он сразу понял, что перед ним потенциальная звезда. «Теперь, — сказала Мадонна, не обращая внимания на то, что она разговаривает с человеком в пижаме, из левой руки которого торчит катетер, — осталось только подписать контракт. Берите меня, я ваша. Только дайте мне денег!» Мадонна была откровенна, но вполне искренна.

«О, не так быстро», — улыбнулся Сеймур.

Мадонна смутилась, но очень быстро справилась с собой и снова вступила в игру, правда, на этот раз не столь агрессивно.

«Ну хорошо, — сказала она. — Просто скажите мне, что я должна сделать, чтобы заключить этот траханый контракт на запись в этом траханом городе? Это все, что я хочу знать».

«Но у тебя уже был один контракт в кармане, когда ты вошла в эту комнату», — улыбаясь ответил Сеймур.

«Так какого же черта вы морочили мне голову?» — удивилась Мадонна.

«А почему бы и нет?» — сказал Стайн.

Мадонне удалось очаровать самого Сеймура Стайна. Успокоившись, она подошла к его кровати, протянула продюсеру руку и сказала: «С вами приятно иметь дело, мистер Стайн». К радости Мадонны, Сеймур осторожно взял ее руку и коснулся ее губами. Их глаза встретились. Это был удивительный момент. Они оба поняли что-то такое, что для всех остальных было тайной.

«Если бы кратчайший путь домой лежал через кладбище, а на календаре была пятница, тринадцатое число, и часы уже пробили бы полночь, — говорит Сеймур Стайн, — она бы все равно пошла именно там. Эта женщина ничего не боится. Для нее не существует правил. Достаточно только сказать ей, что от нее требуется».

«Это действительно так, — подтвердила Мадонна слова Стайна в разговоре со своей подругой Эрикой Белл. (Они особенно подружились после того, как Эрика взяла Мадонну на работу барменшей в свой ночной клуб «Лаки Страйк» на углу Девятой улицы и Третьей авеню. Мадонна проработала всего два дня, но это неважно.) — Этот контракт был для меня очень важен. Не могу поверить, что я наконец-то получила то, о чем мечтала. Теперь я сама буду управлять своей жизнью».