– Предложения?

– Тянут они к балке, по дну высохшего ручья пойдут. И телегам сподручно, и на глазах ни у кого не маячат.

– Ну по гребням-то охранение пустят.

– Это так. Но мы можем обогнать их и перекрыть балку. Сначала снимем головной дозор, потом стрелки уберут боковое охранение – и перенесут стрельбу на основной отряд, а мы ударим в лоб.

– Ты думаешь, о чем говоришь? Семь десятков орков.

– Ну в головном десяток и по два воина в боковом охранении – уже минус четырнадцать. Пока будем сближаться, ребята снимут еще сколько-то, мы залп дадим. В общем, до столкновения их уже будет на пару десятков меньше.

– Но останется еще около пяти.

– Ну может, нам повезет и не все наши болты мимо пройдут, так что, возможно, и меньше.

– Все равно слишком много.

– У нас неплохие доспехи, так что шанс есть.

– И сколько нас останется? Пиррова победа.

– Что, сэр?

– Я говорю, что даже если мы и победим, то от отряда останется только несколько человек, может, и один. А это не победа, а поражение.

– Оставить рабов божьих в руках исчадий ада и не попытаться им помочь? Сын мой, этого я допустить никак не могу, – жестко вступил в разговор падре. – Даже если мы все погибнем, но сумеем помочь людям, то это того стоит. Или сделаем все, что можем.

«Нет, не все в инквизиции полные уроды. Хотя бы на границе со степью инквизиторы поистине готовы жертвовать собой ради людей. Или это просто инстинкты воина взыграли в падре? Так, спокойно. Держи себя в руках».

– Я и не собирался бросать людей и прятаться от орков. Но и положить всех своих людей тоже не хочу. Значит, так. Джеф, продолжаем движение и опережаем степняков. Нужен отрыв минимум в две мили. Я пока буду думать, что мы будем делать. – Быстрый взгляд на инквизитора. Пока молчит. Это хорошо, потому как думать, когда над душой кто-то читает проповедь, то еще удовольствие, тут и до скоропалительных решений недалеко.

Что можно было предпринять в сложившейся ситуации, Андрей даже не представлял. По большому счету он оттягивал время: отрыв в две мили – это все же два часа, да плюс время, что потребуется на опережение орочьего каравана. Должно же было быть решение, его просто не могло не быть. Оно, конечно, у него был туз в рукаве, пять карабинов и отроки, которые могли с ними вполне прилично обходиться, если не сказать больше, а если свести дистанцию хотя бы до сотни шагов, то дел они могли наворотить немало, но тут есть одно «но». Любое, даже самое передовое, оружие только тогда играет решающую роль, если создать условия, при которых его применение будет наиболее эффективным. Расположи перед атакующей конницей пулемет – и он не поможет. Нет, потери у атакующих будут, и вполне возможно, большие, вот только нет ни у орков, ни у здешних людей того страха распрощаться с жизнью, что у его современников. Конечно, если они осознают, что, вот так идя в лоб, они могут как минимум потерять слишком много воинов, то это их остановит, заставит предпринять маневр, но и то не факт. Если потребуется, то они попрут по трупам своих товарищей, задавят массой, лишь бы получить положительный результат. Ну сколько в том мире найдется храбрецов, готовых броситься в атаку с шансами выжить этак один из ста? Мало. Очень мало. А здесь практически каждый готов пойти первым на стены, зная при этом, что может погибнуть не просто от удачного выстрела болта или получив секирой по голове, а и от пролитого на тебя кипящего масла. Но зато в конце имеется приз – либо золото, либо возвышение из общей массы. Средневековый менталитет, мать его. Здесь и казни-то жестокие не потому, что все кругом садисты, а потому что они привыкли: смерть всегда рядом, единственно что имеет значение – это то, как ты умрешь. Вот и выдумывают просто изуверские казни, чтобы вселить в людей хоть какой-то страх.

Вот и получалось, что для стрелков нужна была позиция, на которой бы они были неуязвимы, а противник – наоборот, располагался бы как на стрельбище, при этом орки должны были находиться в зоне досягаемости стрелков никак не меньше минуты, – только в этом случае пять карабинов могли сказать свое веское слово. Но как этого добиться?

Примерно через час движения на рысях Джеф остановил отряд и обернулся к Андрею, все еще пребывающему в раздумье. Выхода из сложившейся ситуации он так и не видел. Можно поразмышлять и оставшиеся два часа, да вот только бесполезно это. Ну не находил он решения этой задачи.

– Сэр. Мы на месте.

Джеф был как-то удивительно весел. Андрей посмотрел на замерших в седлах воинов и не увидел ни у кого ни страха, ни неуверенности. Люди были возбуждены и настроены решительно. Они были готовы выполнить любой приказ, даже если он повлечет их смерть. Новак командовал солдатами и в том мире и видел многих ветеранов и афганской и чеченской войн, видел и смелых и безбашенных отморозков, но только им было далеко до вот этих, которые были готовы с поразительным спокойствием и даже каким-то неестественным для человека двадцать первого века задором умереть, спасая людей, которых и в глаза-то ни разу не видели.

– Что? Уже?

Джеф поморщился, словно съел недозрелый лимон. Настроение командира ему явно не нравилось. Люди были на подъеме, и вид командира, находящегося в раздрае, непременно окажет негативное влияние на воинов. Чтобы никто не заметил, что сэр рыцарь немного не в форме, Джеф встал так, чтобы дружинники за его спиной не видели лица Новака.

Все это Андрей отметил как-то автоматически, продолжая пребывать в неуверенности. Нет, он не боялся, вернее, страх имел место, но только это было совсем другое. Он хотел помочь людям, оказавшимся в орочьем полоне, но не хотел платить за это слишком дорогую цену. Его люди были ему дороги, и они были нужны ему. До сегодняшнего дня он сумел сберечь жизни им всем и хотел, чтобы так было и дальше. Да и сам он не торопился закончить свой бренный путь. Но вот как этого добиться, он пока не знал.

– А где мы, Джеф?

– Неподалеку от южного берега Мертвого озера, – уже угрюмо ответил ветеран.

Андрей начал оглядываться по сторонам. Да, это был южный берег Мертвого озера, прозванного так из-за того, что на расстоянии в пару сотен шагов от берега не росла даже трава. Его питали вполне пресные речушки и ручьи, но вот, попадая в его пределы, вода становилась абсолютно непригодной, горькой и отвратно воняющей. Самого озера отсюда видно не было, оно было дальше, за холмом.

По мере того как он осматривался, перед его внутренним взором представала схема данной местности, так как они раньше здесь уже бывали. Наконец его лицо постепенно просветлело. Все же Господь хранит его и направляет в нужное русло. Погруженный в свои думы, он даже не замечал, куда именно ведет отряд его первый десятник. Но вот теперь он осознал, куда именно они прибыли, и его вдруг осенило. Теперь он знал, как они разобьют орков.

– Джеф, поправь меня, если я ошибаюсь. По этой балке они выйдут к берегу озера, и другой дороги у них нет, так как повозки не смогут подняться на склоны.