— Нет-нет. Он только прикоснулся ко мне… — Ее рука затрепетала у расстегнутого лифа.

Макнилл свирепо рявкнул, отпустил ее и огляделся.

— Он велел передать вам, что вы должны полюбоваться розами.

— Что?

— Он сказал: «Передайте Киту, чтобы он полюбовался розами».

Макнилл снова выругался. Он протянул руку, схватил ее за плечо и круто развернул, отчего голова у нее закружилась.

— Как вы смеете?! — возмутилась Кейт, слегка ударив его по руке, но его хватка была как стальная, и он не обратил внимания на ее возмущение. — Вы не можете…

— Могу.

Она покачнулась, споткнулась и упала бы на колени, если бы Кит не подхватил ее. Он прижал молодую женщину к своей широкой груди, легко поднял и вышел из комнаты в коридор, умудрившись при этом не выпустить из рук факел.

— Вы должны мне сказать, — проговорила она. — Вы обещали. Вы поклялись! Что здесь происходит?

— Ну, будь по-вашему, мэм. — Смех у него был горький и короткий. — Вы видели крысу в цветочном венке?

— Да. — Кейт порылась в тумане, застилавшем ее мысли. — Это такие же розы, как та, что вы привезли нам в Йорк?

— Да. Пригвоздивший крысу сделал это не в качестве любовного подарка, — мрачно проговорил Кит. — Я не знаю, кто это и чего он добивается, но, честное слово, не хотел бы, чтобы вы были здесь, когда я это выясню.

Он остановился посреди холла, глаза у него были яростные и напряженные, на суровом лице отражалась тяжелая внутренняя борьба.

— Проклятие! — пробормотал он. — Черт бы все это побрал! Он знает, он знает, что у меня нет времени его разыскивать. Он меня дразнит. Он может прятаться в тысяче мест, а у меня нет времени. Потому что вы здесь. Потому что вы так слабы и… Проклятие, вот проклятие!

Испуганная его неистовством, Кейт съежилась у него на руках, и тут же огонь в его глазах погас и на его лице снова воцарилось безразлично-учтивое выражение.

— Нам пора уходить, но сначала возьмите вот это.

Он отдал ей факел, и она взяла его, а он направился к дальнему концу узкого прохода, неся на руках ее неподатливое тело. Плечом он открыл тяжелую дубовую дверь и посмотрел на крутую лестницу, ведущую в темноту.

— Прошу прощения, — сказал он, взял у нее факел и перебросил ее через плечо, чтобы освободить руки.

Кейт возмутилась:

— Вы не можете… Ах!

Высоко подняв горящую ветвь, он начал спускаться, и каждый возмущенный возглас совпадал с его шагами.

В подвале ничто не изменилось. Паутина по-прежнему свисала толстыми клочьями с низких сырых каменных арок, и в темноте слышался шорох разбегающихся тварей. Запах сырости и гнили, стоявший в промозглом воздухе, был все так же густ.

Кит опустил Кейт на пол, прислонил к стене и снова отдал ей факел.

— Держите и ждите здесь.

Она взяла факел, ничего не сказав, быстро заморгала, словно пытаясь сосредоточиться. Она была явно больна — то ли от голода, то ли от холода и недостатка сна, этого Кит не знал. Он знал только, что ее нужно доставить как можно скорее в Сент-Брайд. Все остальное не имеет значения. Даже этот призрак, будь он проклят, хотя потребность найти его и наказать за то, что он к ней прикоснулся, бурлила в нем, как живое существо.

Кит углубился в разрушающийся подвал и, остановившись у дальней стены, принялся шарить руками по ее осклизлой поверхности, пока не нащупал выступающий край каменной кладки. Он вытащил его и просунул руку в открывшуюся щель. Оттуда он извлек завернутый в кожу сверток. Развернув его, Кит достал длинный, тяжелый клинок.

— Что ты делаешь, Кит ?

— Я делаю запасы, Данд. Никогда не знаешь, когда может понадобиться оружие.

Данд рассмеялся:

— Но здесь? С какой стати? Ты боишься, что когда-нибудь эти скоты снова поднимут на тебя оружие?

— Что это такое? — Слабый голос Кейт вернул его в настоящее.

— Старинный палаш, — сказал он, легко поднимая громоздкое с виду оружие словно шпагу и оглядывая его тупой конец взглядом знатока.

— Почему ты так упорно цепляешься за эту дубинку, . Кит, ведь можно пользоваться чем-нибудь более тонким?

— Потому что дубинка бьет, а не колет, и это надежнее.

Он вынул кожаные ножны из того же свертка и закрепил их ремнем на спине между лопатками, затем убрал тяжелое лезвие в ножны.

— Теперь мы уходим.

Властность, прозвучавшая в его голосе, привела в порядок беспорядочные мысли Кейт. Она кивнула, и на этот раз, когда он сгреб ее в охапку, прижалась к нему. Вернувшись в кухню, Кит собрал их вещи и вынес молодую женщину наружу. Он оставил ее рядом с полуразрушенной стеной, велев подождать, пока он поймает и запряжет Дорана.

На востоке тьма немного поредела. Кейт стояла, где ей было велено, чувствуя неприятную слабость и ощущая за спиной подавляющую тяжесть замка. Она смущенно повернулась, подняла голову и увидела край крыши, открывавший обуглившиеся полустены комнат второго этажа; весь фасад был испещрен затененными нишами и черными пустотами окон. Высоко вверху среди крошащихся зубцов расселились травы. Грубые стебли качались от ветра, бледные среди полумрака, точно призрачные руки маленьких детей, умолявших ее подняться к ним, а позади этого какая-то темная фигура…

— Кейт!

Она вздрогнула и резко повернулась. Слишком поздно услышала она зловещий шум наверху, а Кит уже обхватил ее, крепко прижал к стене, держа руки над их головами, а небо обрушило на них поток камней. Она прижала лицо к его шее и почувствовала, что его крупное тело сотрясается каждый раз, когда в него попадает камень. Самой Кейт не коснулся ни один камешек.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Макнилл оттолкнул ее, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Вас не ушибло?

— Нет.

Он вздохнул спокойнее, потом взглянул вверх.

— Вы ничего не видели? Никого?

— Не знаю. Мне показалось… — Она покачала головой. — Нет, не знаю.

Он наклонился, обхватил ее под колени, отнес к повозке и усадил. Мерин бил копытом, когда Макнилл усаживался возле нее.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Туда, где все это началось, — ответил он. — В Сент-Брайд.

Кит легко тронул кнутом спину Дорана, и мерин взял с места рысью. Макнилл чувствовал чей-то враждебный взгляд, наблюдавший за их бегством. Но самих их никто не мог видеть, потому что навес повозки был поднят. Что еще важнее, они не были мишенями, хотя Кит без малейшего тщеславия знал, что только он один способен на такой выстрел.