не могла не куда выходить. Саульская выставила охрану у ее дома. И когда Элина покупала телефон, заметила их. Позвонила теть Маше. Номер выключен. Ну и пусть. Так даже лучше.

Когда в тишине ночной квартиры раздался звонок, Элина не сразу поняла, что это не сон.

14

А когда увидела стоящего на пороге Диму, протерла глаза. Задела царапину на лице и охнула. Глаза в глаза. Вдох. Выдох. Живой. Рядом. Прожигает насквозь. Удар сердца гулом отдается в ушах. Уголок губ дернулся, но улыбка так и не появилась. В черных глазах появился омут бессилия.

Дима протянул руку, пошатнулся и почти упал на Элину.

— Батарейки отключаются. Пустишь?

— Квартирку пришел наведать? — она шутила, а внутри все обрывалось от ужаса. Выглядел он как труп. И повис на ней так, словно стоять не мог вовсе. Живой! Поцарапанное, как и у нее лицо. Но главное живой. Слезы блеснули в ее глазах от волнения. — Тихо! Посмотри на меня. — Дима прильнул колючей щетиной к ее лицу. Дыхание такое тихое и дрожащее. — У меня нет ковров, чтобы трупы вывозить! Дим! Ты же за ночь не станешь трупом?

— Рядом с тобой и умереть не стремно. Принцесса моя в серебряных башмачках. — теплыми пальцами провел по ее подбородку, приподнял. И холодные губы коснулись ее губ. Ток прошелся по венам. Наполняя жизнью тишину в душе. — Помыться хочу. В этой богодельне, откуда сбежал, сплошные НЕЛЬЗЯ.

Элина потихоньку стянула с парня кожаную косуху. И взялась за футболку. Движения давались парню с большими усилиями. Одежда истая. Жена позаботилась? Кольнуло что-то внутри.

— Шрамы твои посмотрю. — ах как же бьется сердце. Она жива. Его запах, как толчок из бездны. Как новый виток бесконечности. Израненный, бессильный он все же рядом. И пришел к ней! В розыске, на краю света, не важно. Он пришел к ней!

— Ты пришел ко мне.

— Я всегда буду приходить. Даже если сдохну.

— Не самая радужная перспектива. Побухаем или потрахаемся? Конечно же после того как помою тебя. Дим. Ты реально воняешь. — но даже так он самый родной и желанный. Как же оказывается не просто сделать выбор и следовать ему. Как же они научились вот так запросто приходить друг к другу. Продолжила стягивать одежду. И медленно вела его в сторону ванной. Она больна его болью. И только сейчас смогла втянуть воздух полной грудью. Так страшно было за него.

— Надеюсь, квартиру не взорвут, пока мы вместе. Твою мать, — выругался парень, останавливаясь. Навалился спиной на стену. Не отпуская Элину. — Ты что сотворила с моим жилищем? — кривая улыбка на бледных губах.

— Превратила в жилище. — она игриво заулыбалась.

— Охренеть. — он стоял у входа в ванную, слегка согнувшись. Ладонь приложил не к повязке, а к сердцу. — это теперь домик барби, мать его!

— Как же мне тебя помыть? — она обошла его вокруг. Ладонью ведя по плечам, спине. Обрисовывая рисунок татуировки. Лицом касаясь кожи. Целуя. Парень прикрыл глаза, судорожно хватая воздух.

— Ты моя погибель, Элли! Но так умирать я согласен каждый день. Рядом с тобой.

Сняла последние детали одежды. Пальчик прикусила губами. Глаза замерли на кубиках пресса. Восхищение. Возбуждение. Кажется, она от одного его вида стала влажной и податливой. Ладонь непроизвольно коснулась набухших сосков.

— Я же говорила, что спать с тобой не стану.

Элина принесла пластиковый стул и усадила Диму прямо в душевой кабине.

— Но в постельку уложишь? — глаза заблестели. Но не это веселило, а то, что Дима даже полуживой готов к бою. Их обоих уже нельзя исправить. Молодые и горячие.

— Дим! Ты как вообще сюда попал! Из больницы! — она пыталась просто говорить, чтобы хоть немного отвлечь себя от развратных мыслей. Ее пробивала горячая волна нежности. Под струями воды не могла оторвать руку от его кожи.

— На такси. Меня не остановят стены, когда надо свалить. Элли! Ты бы тоже разделась. А? — многозначительно осмотрел ее короткие хлопковые шортики и маечку. Элина держала душевую лейку. Щеки горят. И под тканью маечки все давно понятно, что происходит.

— Как ты можешь думать о сексе, когда еле передвигаешься?

— Могу. О тебе думаю каждую секунду. И знаешь, это окрыляет!

Глаза в глаза. Вдох. Выдох. Дыхание сбивается. Она понимала, что не смогла бы устоять перед ним. Но сейчас он в любом случае не в состоянии развлекаться.

— Не надо так прожигать взглядом. Я говорила, что пока женат ни-ни!

— Странно, тогда почему же твои щечки горят. И сто пудов трусики мокрые.

Старалась не трогать повязку. Понимала, его побег может лишь навредить ему. И так же понимала, что изменить ничего не хочет. Потому что сама поступила бы так же. Провела пальцами по мускулам бедра. И почувствовала как под кончиками пальцев колючие мурашки бегают. Он возбужден. Бледный. Обессиленный, но все же безумно желанный.

— Нас охраняют. — собрав себя в кучу, начала водить мягкой губкой. По широкому развороту плеч. Кубики торса.

— Саульская?

— Дим. Она волнуется за тебя. Чуть не прибила меня. И не пустила к тебе. В больнице. Я не жалуюсь, просто пойми, ты важен для тех, кто тебя окружает.

— Элли, со мной опасно. И для меня слишком дорого даже то, что я вот так запросто пришел к тебе.

— Опасно? А без тебя не возможно. Здесь твой дом. Ты пришел в свой дом. — снова проникновение взглядом под кожу. Сплетение пальцев. — Мы повязку намочили.

— Я принес все, чтобы ты стала моей личной медсестричкой. Поиграем?

Они шутили. Касались друг друга. И находили новые, неизведанные силы. Просто от близости. Нежности. И полной открытости. В последний раз. Билась мысль в голове. В последний раз они вот так вместе.

А потом уснули. Элина ночью открыла глаза. Снова ужасный сон. Словно он исчез. Навсегда. Поцеловала плечо. Проверила сухая ли повязка. Слезы сами побежали по щекам. Так много всего прожигало грудь. Боже!

Он резко выдохнул и открыл глаза. Словно вынырнул из глубокой и темной воды.

— Маленькая моя, ну что ты! Не плач. Родная. Все скоро закончится. Все будет хорошо.

— Просто будь рядом всегда.

— Буду. До скончания веков. Ты и я.

— Дим, вернись в больницу. Ты же после операции? — они лежали на спине, повернув головы друг к другу. Пальцы рук сплетены.

— Так сильно надоел? Совращаешь, прогоняешь…

— Ты не просто так пришел, да? — попыталась распутать пальцы. Но Дима поднес ее руку к лицу и поцеловал. Развернул открытой ладонью и поцеловал снова. Легкими касаниями языка прошелся по всей внутренней поверхности руки, до сгиба. Дрожь