– Жизнь с ней можно было сравнить с бенгальским огнем, – говаривал Конрад о своем браке с Жа-Жа. – Красиво, эффектно, но никогда не знаешь, когда он вспыхнет. Но когда каждый день похож на Четвертое июля и то и дело вспыхивают эти фейерверки, жизнь становится невыносимой.

Он отдался своему влечению к Жа-Жа и принял это преходящее чувство за глубокую и верную любовь – по-видимому, сказалось отсутствие опыта в таких вещах. К тому же она отказывалась вступать с ним в интимные отношения до тех пор, пока они не поженятся, таким образом держа его на крючке. Ему следовало сообразить, что она по-своему манипулировала им; казалось бы, он был достаточно опытен, да и она не была невинной девочкой. Тем не менее он поддался на эту удочку. И теперь он поверить не мог, в каком ужасном положении оказался. Когда он вспоминал, от чего отказался ради того, чтобы быть с нею, – то есть от своей религии, – он не мог простить себе своей наивности.

Конрад Хилтон уже жалел о своем решении жениться на Жа-Жа Габор, но то же самое можно сказать и о ней самой. Как она пишет в мемуарах, всего через несколько недель после свадьбы между ними резко прекратились интимные отношения. Много лет спустя Жа-Жа рассказала Триш Хилтон, второй жене Ники, что однажды ей стало очень одиноко и она решила соблазнить мужа. «Я набралась храбрости, – рассказывала она, – и отправилась к нему в очаровательном черном неглиже. Я хотела соблазнить его, думала, сумею ли я отвлечь его от молитвы, сможет ли он устоять передо мной. Я была Вивьен Ли, соблазняющей Кларка Гейбла. Я вошла и увидела, что он стоит на коленях и молится Богу. «Нет-нет! – сказал он мне. – Иди к себе и там подожди меня». Можешь себе представить, каково мне было? После этого он всегда запирал дверь, чтобы я не могла неожиданно войти к нему».

– Мне кажется, она говорила правду, – подтвердила Триш, которая со временем очень подружилась с Жа-Жа. – Думаю, к этому времени Кони действительно положил конец их супружеским отношениям. Разумеется, Жа-Жа было трудно с этим смириться. У нее было полное право попытаться соблазнить его и заставить передумать.

Это было нелегко. Даже когда ей казалось, что он расположен к ней, все могло внезапно измениться. Однажды они сидели за завтраком, Конрад был в своем любимом алом бархатном халате.

– Такое впечатление, что напротив меня сидел кардинал, – вспоминала она. – А я могла быть его горничной, но только не женой. Он посмотрел на меня и сказал: «Джорджия, думаю, пора купить тебе автомобиль».

Она просияла от радости. За предыдущие пару месяцев они посетили несколько автомобильных салонов, и она надеялась, что он думает приобрести для нее машину.

– О, тот красный «кадиллак», что мы видели на днях в салоне! – живо отреагировала Жа-Жа. – Он ужасно мне понравился. – Она находила, что цвет машины подходит под цвет ее волос, и этого было достаточно, чтобы купить ее.

Конрад нахмурился. Она не знала, что за день до этого разговора, когда он сказал своим партнерам по гольфу, что думает купить жене автомобиль, один циник воскликнул: «Ну, малышка наверняка захочет «кадиллак». Я в этом ничуть не сомневаюсь». Он имел в виду, что Жа-Жа попросит самую дорогую машину. И он оказался прав. Поскольку многие богатые приятели Конрада были убеждены, что Жа-Жа вышла за него из-за денег, он весьма болезненно воспринимал подобные намеки. Ему не хотелось выглядеть в глазах друзей старым дуралеем.

– Ну а я думаю, что лучше купить тебе уже подержанную машину, – сказал он жене. – Да, так мы и сделаем.

– Ну, если ты так считаешь… – упавшим голосом пробормотала Жа-Жа.

В результате миссис Хилтон получила синий «крайслер» Грегсона Баутцера, который она сразу возненавидела. Ей это казалось несправедливым, ведь у самого Конрада было две новых модели «кадиллака». Мать растила ее и сестер избалованными и капризными. А сейчас выяснилось, что Конрад Хилтон не принимает в расчет ее желания.

Жа-Жа чувствовала себя обиженной и ущемленной. Она считала, что если Конрад ее любит, то должен желать ей счастья, а по ее понятиям быть счастливой означало возможность без удержу тратить деньги на свои экстравагантные прихоти. Так ее воспитали, и, хотя она была еще молода, измениться уже не могла. Да она и не хотела меняться. Почему бы мужу не баловать ее дорогими подарками? Ведь Конрад Хилтон так богат, он может купить ей все, что она пожелает. И его отказы заставляли ее думать, что на самом деле он ее не любит.

Еще одним признаком близящегося распада их брака было то, что Конрад не проявлял к ней особой нежности и любви. Он относился к ней, как к ребенку, снисходительно и терпеливо. Для нее это было полной неожиданностью. Впрочем, их знакомство до брака длилось всего четыре месяца, так что она не могла знать, чего от него ожидать. «Конрад настолько тяжело переживал сознание, что, женившись на ней, допустил огромную ошибку, что просто не мог быть с ней нежным и ласковым, – объяснял один из его тогдашних знакомых. – Но мне казалось, что он мог бы проявлять к ней больше внимания. Однажды я был с ними на одном ужине, и, по-моему, он ни разу даже не взглянул на нее. Потом она сказала моей жене: «Мне кажется, он меня ненавидит». Жена возразила: «Нет, что ты! Он же твой муж». А Жа-Жа только покачала головой и сказала: «Это ненадолго». Услышав это, я подумал, что она собирается оставить его. Или она считает, что он готов с ней расстаться».

Жа-Жа пыталась забыться, занимаясь своими делами. «Я всеми силами старалась стать стопроцентной американкой», – объясняла она. Прежде всего, она стала брать уроки английского, желая научиться правильно произносить букву w, которая у нее звучала как v, но это ей так и не удавалось. «Я постоянно работала над этим». Затем шли уроки тенниса, гольфа, верховой езды, словом, все что угодно, лишь бы занять время. Между тем она очень полюбила поместье Хилтона, особенно устраиваемые им приемы. Они были всегда интересными и аристократичными. Так, на один из приемов Конрад пригласил маленький оркестр, который исполнял старинные итальянские менуэты, и дамы и кавалеры грациозно скользили по залу под эту музыку. «Кто еще в Америке устраивает такие приемы? – спрашивала Жа-Жа. – Его балы всегда такие изысканные, такие прелестные!» Она любила гулять по парку, разбитому вокруг дома. По всему парку росли роскошные пальмы, на каждом повороте ухоженных дорожек яркими красками вспыхивали цветочные шпалеры. Она с первого взгляда влюбилась в этот чудесный парк.

Когда Эва Габор сообщила ей, что снова выходит замуж, на этот раз за американца Чарльза Исаакса, который был биржевым маклером, Жа-Жа спросила Конрада, не может ли он устроить их свадьбу, которая должна была состояться 27 сентября 1943-го, в их поместье. Он согласился, но попросил ее не тратить целое состояние на церемонию и прием гостей. Они вместе распланировали расходы. Но, разумеется, Жа-Жа не смогла удержаться и устроила для любимой сестры поистине королевскую свадьбу. Конрад был настолько возмущен понесенными расходами, что отказался присутствовать на празднике.

В конце концов Жа-Жа нашла способ выйти за строгие рамки назначенного ей Конрадом бюджета. Она связалась с самыми известными дизайнерами и заключила с ними договоры, которые давали ей возможность брать у них напрокат наряды для особых случаев. Благодаря этому она по-прежнему блистала на приемах. Люди и не подозревали, что шикарные наряды миссис Хилтон лишь временно принадлежат ей. Дизайнеры Лос-Анджелеса и Нью-Йорка были рады, что плоды их трудов украшают блестящую красавицу Жа-Жа. Они прекрасно знали, что ее будут фотографировать, следовательно, эти платья увидят люди по всей стране. Некоторые дизайнеры даже отдавали ей платья навсегда. В результате в обществе все говорили о невероятно шикарной красавице Жа-Жа Габор. Если эту уловку действительно придумала Габор, а похоже, так оно и есть, то сегодняшние знаменитости, что величественно шествуют по красной дорожке, должны быть ей благодарны: лишь в редких случаях кандидатки на премии «Эмми», «Оскар» и «Золотой глобус» оплачивают те бесценные наряды от лучших модельеров, в которых они появляются во время церемонии.