Однажды во время охоты, устроенной Чоглоковым на островах, Сергей отстает от остальных и увлекает Екатерину в сторону, вновь говорит ей о страстной любви, о небывалом счастье, их ожидающем, если она уступит, умоляет ее признаться, что он – ее любимый. Она смеется, пытаясь скрыть свою слабость, и после полутора часов нежной беседы приказывает ему удалиться, чтобы не компрометировать ее. Он отказывается расстаться, пока она не скажет немедленно, что он ей нравится. «Да, да, – говорит она, – только уходите!» Он вскакивает в седло, пришпоривает коня. И когда удаляется, она кричит ему играя: «Нет! Нет!» – «Да! Да!» – отвечает он и пускает лошадь галопом.

В тот же вечер вся компания собирается в доме Чоглоковых на островах. Во время ужина поднялся ветер с залива и воды Невы быстро поднялись, затопив подъезд. Волны бьются о стены дома. О возвращении на лодках не может быть и речи: река в этом месте очень широка и волнение большое. Когда ураган вот-вот сорвет крышу, не до этикета. Гости сбились в кучу, кругом смех, толчея, полутьма из-за слабого света нескольких свечей в канделябрах. Екатерина оказывается рядом со своим кавалером. «Сергей Салтыков говорит мне, что само небо ему благоприятствует в этот день, никогда он не видел меня так долго, и тому подобные вещи».[23] Ее пугает и буря, и этот человек. Он становится все настойчивее, а она защищается все слабее. Она «ужас как недовольна собою». «Я думала, что сумею удержаться и пожурю и его и себя, но поняла, что и то и другое очень трудно, чтобы не сказать – невозможно». В три часа утра ветер наконец стихает, волны ослабевают и гости, продрогшие и закоченевшие, в беспорядке отплывают. Екатерина себя не узнает. Если она еще не сдалась, то готова к этому. Очень скоро это случится.

Ей двадцать три года. После восьми лет целомудрия в супружеской жизни она с восторгом познает радость плотской любви. Первый ее любовник щедр на ласку. В его объятиях она не чувствует никаких угрызений совести. По сравнению с жалким великим князем на его стороне – все преимущества: сила, смелость, изящество. Но она боится, что их секрет раскроют. Брессан, француз-лакей великого князя, передает Сергею тревожные слова его высочества: «Сергей Салтыков и моя жена обманывают Чоглоковых, дурачат их и над ними же потешаются». В этих словах нет ни грамма ревности. Петр не принимает всерьез увлечение Екатерины Сергеем Салтыковым. Думает, что это – обычная светская шалость. Разве сам он не заявляет, что без ума от Марфы Шафировой, фрейлины великой княгини, хотя ничего особого между ними нет: лукавые улыбки да двусмысленные словечки? Однако Сергей, этот «демон в делах интриг», по выражению Екатерины, отлично предвидит опасность, ему угрожающую: быть любовником женщины, муж которой девственник, и об этом все знают. Если она забеременеет, на кого падет подозрение? Чтобы устранить эту опасность, юный камергер осмеливается рассказать императрице о физической помехе, мешающей великому князю «познать радость любви». Он берется уговорить его высочество согласиться на операцию. Царицу все это очень забавляет, она благосклонно относится к этому предложению и даже поощряет Салтыкова. Однажды во время веселого ужина товарищи великого князя, много выпившего и много смеявшегося в тот вечер, заводят речь о любовных утехах. Как пишет дипломат Ж. Кастера, «великий князь высказал сожаление, что не может познать эту радость. Тогда все гости бросились на колени и стали его умолять послушаться совета Салтыкова. Великий князь выглядел колеблющимся. Что-то пробормотал, и все восприняли его слова как согласие. Все было подготовлено. Позвали знаменитого врача Боэрхаве и умелого хирурга. Отказываться стало невозможно, и операция прошла вполне успешно».[24]

Чтобы убедиться, что после операции великий князь стал годен к продолжению потомства, императрица поручила мадам Чоглоковой подобрать для него «учительницу». Мадам Чоглоковой стоило «больших трудов» выполнить приказ Ее величества, в конце концов, с помощью того же лакея Брессана она нашла некую мадам Гроот, «красотку, вдову художника», согласившуюся сделать юношу мужчиной. «Она (госпожа Чоглокова) надеялась получить солидное вознаграждение за свои хлопоты, но на этот раз ошиблась, и ей ничего не досталось; по ее мнению, империя осталась перед ней в долгу».[25]

Итак, Петр освободился от помехи. Когда к Екатерине явился торжествующий супруг, она пожалела о тех временах, когда ей не приходилось опасаться его притязаний. Влюбленная в другого, она должна принимать ласки от постылого, чтобы прикрыть связь с любимым. По сравнению с упоением, что дает ей Сергей, первые контакты с мужем – жалкая гимнастика. К тому же он не любит и не желает ее, ложась рядом в постель, он лишь выполняет долг. На следующий день после запоздавшей брачной ночи он, по совету Сергея Салтыкова, отсылает императрице опечатанную шкатулку с доказательством якобы невинности великой княгини. «По-видимому, Елизавета поверила в подлинность свидетельства, – пишет Ж. Кастера. – Наверное, несколько посвященных посмеялись про себя, но все поспешили поздравить князя с его победой и счастьем».

А у Сергея Салтыкова – гора с плеч. К тому времени Екатерина уже была беременна от него. Пора было мужу покрыть грех и взять на себя отцовство над младенцем. Но ее не столько страшат предстоящие роды, сколько странное поведение Сергея по отношению к ней. Они еще встречаются, пользуясь охотой в окрестностях Петергофа. Все выглядит нереальным, вплоть до костюмов: Елизавета повелела всем носить одинаковые охотничьи костюмы – «верх серый, остальное – синее, ворот из черного бархата». Так парочкам удается уединяться, причем издали невозможно опознать, кто с кем. Эти очаровательные свидания – последние минуты уходящего счастья.

То ли из осторожности, то ли Екатерина успела ему надоесть, но Сергей все менее стремится к ней. «Он стал рассеян, порою самодоволен и даже чванлив, что меня огорчало», – напишет позже Екатерина. Неожиданно Сергей и его друг Лев Нарышкин решили уехать в деревню. Эта разлука необходима, объясняет Сергей, чтобы развеять подозрения. А может быть, он просто хочет отделаться на время от навязчивой любовницы? Она в отчаянии. Двор собирается ехать в Москву, а Сергей все не возвращается. 14 декабря 1752 года великокняжеская чета пускается в путь. Во время переезда у Екатерины начались сильные схватки. Выкидыш. Слава Богу! Освободившись от бремени, она с нетерпением ждет, когда Сергей вернется из добровольного изгнания.

Ее волнение при встрече так велико, что она признается, что готова на все, лишь бы сохранить их близость. А он все более и более сдержан и явно отдаляется от нее. Как Сергей объясняет Екатерине, он опасается, что шпионы донесут императрице об их отношениях. Тогда она решается предпринять демарш и завоевать расположение или хотя бы нейтралитет злейшего своего врага, Бестужева. Некий Бремсе, вхожий в великокняжеское общество, а также в дом канцлера, является к нему и от имени Екатерины заявляет, что она «менее удалена от него, чем прежде». Канцлер в восторге от этого свидетельства преданности, он не сомневается, что теперь все карты в его руках. На следующий же день он принимает Сергея Салтыкова в самом дружеском тоне. «Он говорил с ним обо мне и о моем положении, как если бы жил в моей спальне», – напишет Екатерина. И она понимает: раз Бестужев не возмущается ее адюльтером, все подробности которого ему, по-видимому, известны, значит, он благосклонно относится к ее любви с Сергеем. В порыве благодушия канцлер даже воскликнул при посетителе: «Она (Екатерина) увидит, что я вовсе не Змей Горыныч, каким ей меня описывают!» Сергей повторяет эти слова Екатерине, и та радуется, что у нее появился могучий союзник, причем «никто об этом не пронюхал». Однако ей еще не ясны причины, почему этот человек, так старательно следивший за моралью великой княгини с помощью приставленных к ней церберов, вдруг теперь поощряет ее любовника и дает ему «советы столь же мудрые, сколь и полезные».