из всей деревни не носил летом головного убора. Вот блин, какая ерунда лезет в голову в такой момент.

Между тем гомонящая толпа остановилась в шагах десяти от нас и смолкла. Дед, окинув всех тяжелым взглядом, спросил:

— И куда же торопитесь так, люди добрые?

«Добрые люди» опасливо молчали. И тогда над толпой раздался пронзительный женский взвизг. Толпа колыхнулась и выплеснула, какого то придурка, одетого, несмотря на сезон, в грязную меховую безрукавку, с длинным кнутом в руке. С некоторым опозданием я опознал в этом персонаже пастуха, малого не совсем нормального и до сего момента считавшегося безобидным. Единственным его талантом было виртуозное владение кнутом, бичом по местному. Вот этим то бичом он и зарядил по деду.

Увы, сегодня был явно не его день. Дед ловко поймал конец бича и дернул на себя. Придурок, привязавший рукоять любимого инструмента ременной петлей к запястью, полетел под ноги деду и замер там. Дед наклонился, чтобы зачем то, снять с руки пострадавшего кнут. Тут из толпы, размахивая нунчакой переростком, ринулся юркий мужичонка. Сейчас я понимаю, что дед вряд ли дал бы ударить себя цепом, но тогда мы с Архипкой, не рассуждая, и практически одновременно, спустили курки. Я попал в район солнечного сплетения, Архипка залепил болтом мужичку в лоб. Тот выронил цеп и, сведя к переносице глазки, повалился на землю. Мы с Архипкой синхронно перезарядили арбалеты и навели их на притихшую толпу. Антоха, перехватив по удобнее дубину, решительно встал рядом со мной. Толпа колыхнулась, отступая на шаг. Неужели, нас испугались? Загордиться собственной крутостью не дал громкий как выстрел щелчок бича, взбившей пыль у ног, впереди стоящих, ведьмоборцев. Оказалось, что дед владеет кнутом не хуже придурка, который потихоньку стал отползать в сторону. Еще один щелчок бича, заставивший толпу отшатнутся, дед сопроводил презрительными словами:

— Вы что же, убогие удумали то, летна боль? Единственную лекарку извести собрались? А она вас, уродов, лечит. Ваших ребятишек от лихоманки в прошлом году сберегла. — Щелчок бича и решительный шаг вперед.

— Ты, толстомясая, еще по весне к ней бегала, лечилась от чего то. А сегодня орешь, что она корову твою извела. — Дед рукоятью указал на открывшую было рот Бараниху. Та, испугавшись, что следущий удар придется по ее толстому заду, попыталась протиснуться во вторые ряды, но ее вытолкнули. Дед резко взмахнул кнутом и Бараниха тонко взизгнула. Но визжала она от страха, кнут лишь щелкнул по ее подолу. А дед продолжал:

— А что делала твоя корова вчера на болоте? Расскажи, как ты, лахудра, проспала, когда собирали стадо, но корову выгнала. Думала, что твоя тупая корова сама дорогу на выпас найдет? Вот она и нажралась чего то на болоте.

Свой спич дед сопроводил еще одним ударом бича, толпа в очередной раз подалась назад, и кто то крикнул:

— Щербаченки скачут!

Вот тут ведьмоборцев пробрало по настоящему. Как то сразу все поняли, что впереди дорогу загородил, страшный убийца Щербак с пацанами, которые на их глазах хладнокровно застрелили Проньку Карася, а сзади, потрясая дубьем, неумолимо надвигались, не менее страшные Щербаченки и сейчас их всех будут бить. И толпа сломалась, рассыпалась на отдельные составляющие, каждому пришлось спасаться самому. Подскакавшие Иван с Кузьмой и держащийся за стремя Кузьмы, запыхавшийся Митька, с удивлением смотрели на разбегающихся, и голосящих баб, мужики уже успели смыться.

— И где эти гады, что хотели Бабу Ходору жечь? — сказал Кузьма.

— Вон разбегаются кто куда.

— Чего это они? — озадаченно спросил Иван.

— Чего, чего. Дык, вас испужались. Скачете, орете как оглашенные, дрынами размахиваете, Митька, вон как сохатый ломится. Вот переляк их и хватил.

Все засмеялись, а Кузьма указал на лежащего мужичка:

— А Карась, чего тут валяется?

— А ты у стрельцов спроси. Они его ухайдакали. — С досадой сказал дед.

— Этот ушлепок на тятю с цепом кинулся, ну мы ему и врезали. — Вылез я с пояснениями.

— Вы часом не убили его? — Озаботился Иван.

— Не, не убили. Глаза вон открыл, и шишка на лбу выскочила. Живой гадюка. — Сказал Архипка. Потом вздохнул и заявил:

— Слабоват самострел-то. — В словах и позе его было столько уморительного сожаления, что мужики расхохотались, довольные, что все счастливо разрешилось и не нужно бить пусть и виноватых, но своих же односельчан. Лишь Митька хмурился: уже в который раз не удалось ему принять участие в очередном деревенском кипеше. Так и жизнь пройдет зря.

— Ладно! Кузька тащите с Митькой этого к Савватеевне. Пусть посмотрит чего там. — Дед быстро сориентировался и начал раздавать указания. — А вы стрельцы дуйте домой, там поговорим.

Мы с Архипкой почувствовали себя неуютно. Боюсь, достанется нам по первое число. Да и Антоха тоже несколько поувял. Пора потихоньку сваливать. Что мы и сделали незамедлительно. Навстречу попались, запыхавшиеся отец Серафим и студент, не обратившие на нас никакого внимания.

— Архипка ты зачем этому хрену в лоб зарядил, ведь он чуть копыта не откинул. — Наехал я на дружка, когда мы отошли подальше.

— Я ему туда не целил, в грудь хотел попасть, но ты чуть раньше ему в пузо стрелил, он от того согнулся, да поймал болт лбом.

— А чё! Здорово получилось. Карась вон как зенки свел и, похоже уссался. — Захихикал Антоха.

— Врешь поди. — не поверил Архипка.

— Чё это вру! Видел я, что у него штаны мокрые.

— От такого удара в лоб этот ханурик мог не только уписаться, но и обделаться. — Сказал я.

Антоха вдруг схватился за живот и захохотал.

— Антоха ты че? — уставились мы на него.

— Ха-ха…! Митька с дядькой Кузьмой его сейчас потащат, а из штанов дерьмо повалится.

— Митька тогда его прибьет. И нам с тобой, Архипка, достанется от него на орехи.

— Не достанется, не догонит нас Митька. — Засмеялся Архипка.

Я, глядя на веселящихся приятелей, тоже захохотал. Подбежавший и запалено дышащий Платошка, сначала смотрел на нас недоуменно, но потом тоже принялся смеяться. Немного просмеявшись, хотели двинуть дальше, но Платошка вдруг спросил:

— Вы чего ржете то?

Вопрос нас добил окончательно. Архипка икнул и захохатал сползая на землю. Не в силах вымолвить ни слова, он трясся и лишь показывал на Платошку пальцем. Глядя на вопрошающую платошкину физиономию, мы с Антохой тоже залились смехом. Платошка сначала обиженно смотрел на нас, не понимая причины столь бурного веселья, но потом не выдержал и присоединился. Отсмеявшись, я сказал:

— Антоха расскажи ему че там было.

И Антоха рассказал. Даже мы с Архипкой узнали много нового. Звучало примерно так: «Дед Щербак бичом трах, Бараниха обосралась