– Еще пара часов, и мы на месте.

– Поверю лишь тогда, когда сама увижу, – бросила через плечо идущая впереди Оранж. Минхо понимал – царивший среди Сирот дух соревновательности не позволит ему увидеть корабль первым. Словно прочитав его мысли, Оранж проговорила:

– Прости! Я люблю быть первой. Ругай Несущих Скорбь.

– Понятно, – усмехнулся Минхо и, замедлив шаг, оглянулся. Нужно подождать, пока его догонят Рокси и островитяне. Минхо мог без опаски выпустить Оранж из виду – она была единственной, кто не потеряется и не даст себя убить. Он видел как-то, как она прикончила трех матерых волков, которые неожиданно выскочили на нее из лесной чащи. Все думали, что ей конец!

– Эй! – вдруг окликнула его девушка, притормозив. – Прежде чем они нас догонят…

Гнусное пение Доминика раздавалось в достаточном отдалении, из чего Минхо сделал вывод, что пара минут у них с Оранж есть.

– Что такое? – спросил он.

– Ты ведь наврал, верно? – спросила она, поставив башмак на край острого камня, похожего на лезвие ножа.

Минхо отрицательно покачал головой.

– Нет. О чем это ты?

– О том, что ты хочешь помочь Богам. На самом деле ты едешь на Аляску, чтобы их прикончить, так?

В глазах Оранж застыл вопрос.

Минхо сжал зубы. Узнать о предательстве – это всегда удар! Он забыл о той лжи, и он не мог сказать такой же Сироте, каким был сам, всю правду. Оранж должна верить, что он лгал островитянам, но не ей.

– Я обещал, что доставлю их на Аляску, – уклончиво ответил он. Не стоит ей говорить, что он собирается присоединиться к Божеству, а не уничтожать его, на что Сирот настраивают с раннего детства. Если Оранж узнает правду, она убьет его быстрее, чем убила тех трех волков.

– А потом мы разработаем план, – закончил он.

– Вот как? Я-то думала, что у тебя уже есть план. Просто хотела проверить.

Подозревает! Но ничего не поделаешь! Оранж посмотрела вверх, на дерево, и заметила воробьиху, которая принесла птенцам в клюве еду. Там, дома, Оранж с ходу принялась бы палить и по матери, и по отпрыскам, тренируя навыки снайперской стрельбы. Но здесь она этого не делала. Может, хотела этим что-то сказать? Повернувшись к Минхо, она спросила:

– Ты когда-нибудь интересовался, кто твоя мать? И вообще, от кого мы произошли?

– В общем, нет.

Это была вторая ложь, которую он произнес за последние десять минут. О своей несостоявшейся семье он думал постоянно. Правда, эти мысли барражировали у него лишь на периферии сознания. Несущие Скорбь глубоко внедрили в их сознание мысль об их сиротстве. У тебя нет семьи. У тебя нет друзей. У тебя нет имени. Есть только враги. Но, поскольку ему постоянно внушали, что семьи у него нет, Минхо понял: семья у него есть. И он представлял себе ее все время.

– Животные выращивают себе подобных. Нас же Несущие Скорбь тоже вытащили не из лабораторной пробирки, чтобы мы охраняли их стены, верно? Кто-то точно произвел нас на свет.

Она глянула через плечо, чтобы удостовериться, что Минхо ее слышит.

Он же все думал о птицах. Если бы они были покрупнее, скажем, были бы голубями или горлицами, он бы застрелил их на обед. А в воробьях мяса – только на зуб положить.

– Конечно, произвел. А потом его или ее бросили в Адские Ямы. Стоит ли об этом говорить?

Так им, по крайней мере, внушали. Но, конечно, вокруг казарм, где жили сироты, всегда ходило много сплетен.

– А вдруг твои предки живы? Ты никогда не задумывался?

Ехидная ухмылка скользнула по лицу Оранж – словно она что-то знала.

– Никогда.

Дикая мысль. Похожа на то, что Оранж думает по поводу специально созданной и отлично организованной армии шизов. Глупая, наивная мысль. Абсолютно ни на чем не основанная. К счастью, рев океана становился все более близким, запах соленой воды усилился, а следовательно, и разговор нужно было кончать.

– Послушай! – не унималась, однако, Оранж. – А вдруг тот Несущий Скорбь, который тебя воспитывал, и был твоим отцом. Может быть, они так глубоко уходят головой в свои капюшоны для того, чтобы никто не увидел, как мы на них похожи?

Минхо даже и представить не мог, чтобы кто-нибудь на этой планете имел с ним родственные связи. Особенно – Скорбящий Глейн. В башке у этой Оранж масса непричесанных мыслей.

– Ну, если у меня и был отец, он наверняка уже мертв…

Показалась Рокси, сопровождаемая Миоко, а следом – остатки группы. Минхо двинулся вперед, бок о бок с Оранж, и их движение спугнуло птиц.

– С чего это ты взялась об этом спрашивать? – поинтересовался Минхо.

– Если они нам лгали в одном, запросто могли лгать и во всем остальном.

Она была права. Оказалось, что во внешнем мире все устроено совсем не так, как им впаривали Несущие Скорбь. Минхо окинул взором простирающиеся вокруг широкие просторы, населенные разным зверьем и птицами, посмотрел на небо, на облака. Мир и покой. Всю жизнь, которую они прожили дома, их уверяли: внешний мир смертельно опасен. А как оказалось, главная опасность – в самих Остатках нации, а не в том, что снаружи! Здесь им попались считаные шизы. Что же касается островитян, то главная опасность здесь исходила от Доминика с его дурной привычкой пукать у костра.

– А ты считаешь, твои родители живы? – спросил Минхо.

– Мои? Вряд ли. Ты когда-нибудь видел дома людей с такими волосами, как у меня? И я не видела.

Камни под их ногами становились все крупнее и крупнее.

– Но мы со Скелетом, бывало, шутили, что между нами есть родственные связи – у нас одинаковые родимые пятна.

– Ты серьезно? А