Однако стоит только оказаться в серых бетонных подвалах здания ВОЗ, когда в них никого нет, как тут же возникают сомнения в отношении такого плана. Переходя по подземному переходу из одного здания ВОЗ в другое, я видел целые штабеля всевозможных 200-страничных руководств, подготовленных другими экспертными группами, которые собирались, чтобы решать задачи по своему профилю. Еще там лежали кучки брошюр, посвященных предупреждению малярии, лечению ВИЧ/СПИД и борьбе с гриппом. Все они были упакованы, чтобы не пылились зря. Стандарты тщательно прописывают все процедуры, и, я уверен, они весьма продуманны. Кому-то, бесспорно, могло показаться, что создать международные стандарты возможно. Но в большинстве случаев такие руководства распространяются по всему миру лишь в небольших количествах, а на больничных койках в Бангкоке, Браззавиле, Бостоне и Брисбене мало что меняется.

Я спросил у одной чиновницы ВОЗ, есть ли в ее организации справочник по успешной реализации программ здравоохранения. Она посмотрела на меня так, как родители смотрят на маленького ребенка, который лезет в пасть собачке, чтобы понять, как она лает. Вопрос, конечно, интересный, но неуместный.

Тем не менее я продолжил свои поиски. Я стал спрашивать разных сотрудников ВОЗ, есть ли у них примеры того, как вмешательство органов здравоохранения давало положительные результаты.

Они обычно приводили такие примеры, как вакцинация населения от оспы, которую удалось полностью искоренить в 1979 г., или деятельность доктора Джона Сноу, который во время свирепствовавшей в Лондоне эпидемии холеры в 1854 г. установил связь между вспышкой этой болезни и уличной колонкой, где люди брали воду. Когда началась эпидемия, то за первые три дня умерло 200 человек. Три четверти жителей города в панике бежали. Через неделю умерло еще 500 человек. В то время верили, что такого рода болезни возбуждаются находящимися в воздухе «миазмами». Сноу не поверил в теорию «плохого воздуха» и составил карту района, где жили умершие. Тогда и обнаружилось, что смертность наиболее велика около одного и того же источника воды – колонки на улице Брод-стрит в лондонском районе Сохо. Сноу опросил убитых горем родственников об их привычках, сделал статистический анализ всех возможных факторов и пришел к выводу, что причиной вспышки холеры стала грязная вода. (Как потом выяснилось, колонка была установлена рядом со старой выгребной ямой.) Сноу заставил местный совет снять ручку с колонки. Она перестала работать, болезнь – распространяться, а он установил основные правила исследования вспышек инфекционных заболеваний, которые ученые соблюдают до сих пор.

Как мне удалось заметить, у всех этих примеров есть нечто общее. Проблемы устранялись с помощью простых мер: вакцинации или снятии ручки с колонки. Результаты тщательно измерялись, и оказывалось, что такие вмешательства легко воспроизвести с аналогичными результатами. В бизнесе это называется ROI, или рентабельностью инвестиций, а Архимед считал просто рычагом.

Думая о том, что меры должны быть просты, измеряемы и воспроизводимы, я вспомнил об одном из моих любимых исследований в области здравоохранения. Это была программа, проводимая в Пакистане центрами контроля и профилактики заболеваний и благотворительной организацией «Надежда», чтобы выявить причины детской смертности в беднейших районах Карачи. В трущобах, выросших вокруг этого мегаполиса, проживало 4 млн человек в условиях самой высокой скученности в мире. Сточные воды текли прямо по улицам. Хроническая бедность и голод привели к тому, что от 30 до 40 % детей недоедали. Почти все источники питьевой воды были загрязнены. Один ребенок из каждых десяти не доживал даже до пяти лет. Обычно причинами смерти оказывались диарея или острая респираторная инфекция.

Помимо неприемлемых систем водоснабжения и канализации свою роль играла неграмотность, мешавшая распространению санитарного просвещения. Коррупция, политическая нестабильность и бюрократия препятствовали инвестициям в местную промышленность и созданию рабочих мест, которые позволили бы населению улучшить условия проживания. Низкие мировые цены на сельхозпродукцию не позволяли развивать сельское хозяйство, и в поисках работы сотни тысяч человек бежали от такой жизни в города, что только увеличивало плотность населения в них. В таких обстоятельствах казалось, что невозможно снизить детскую смертность, если целиком и полностью не реструктурировать властные структуры и общество в целом.

Но у одного молодого сотрудника появилась идея. Стивен Люби вырос в Омахе, штат Небраска, где его отец был деканом факультета акушерства и гинекологии в Крейтонском университете. Сам Стивен учился в Юго-Западном медицинском центре Техасского университета. Люби получил место в компании CDC и занялся изучением вспышек инфекционных заболеваний в Южной Калифорнии, однако, когда у этой фирмы открылась вакансия в Пакистане, он ее незамедлительно занял. В Карачи Стивен приехал со своей женой-учительницей и в конце 1990-х гг. стал публиковать исследования о положении дел в стране.

В разговоре с ним я спросил, что он думает об этих трудностях. Стивен ответил: «Если бы в Карачи были водопровод и канализация, как в Омахе, то мы могли бы решить эти проблемы». Однако на такие инфраструктурные проекты уходят десятилетия. Поэтому Стивен задумался над решениями, не требующими высоких технологий. Его предложение оказалось настолько простым, что не вызвало у коллег никакой реакции, кроме смеха. Решением было использование мыла.

Люби узнал, что Procter & Gamble – крупная компания, производящая бытовую химию, хочет испытать бактерицидные свойства своего нового мыла Safeguard. Поэтому, несмотря на скептицизм коллег, Стивен убедил компанию выделить грант для изучения обычного мыла и мыла с триклокарбаном, обладающего бактерицидными свойствами. Раз в неделю сотрудники организации «Надежда» разносили обычное мыло и мыло Safeguard по 25 случайно выбранным районам трущоб. Они просили, чтобы люди использовали его в следующих шести ситуациях: мытье тела раз в день, мытье рук после каждого стула и пеленания ребенка, перед едой, приготовлением пищи или ее раздачей. После чего сотрудники собирали информацию о детской заболеваемости в районах, где распространялось мыло, и в 11 в контрольных районах, куда оно не доставлялось.

Люби и его команда доложили о своих результатах в знаменитой статье, опубликованной журналом Lancet в 2005 г. Семьи в экспериментальных районах в среднем получали 3,3 куска мыла в неделю в течение года. За это время заболеваемость дизентерией у детей снизилась на 52 % по сравнению с контрольными группами, причем тип мыла на эту цифру не влиял. Число заболевших пневмонией уменьшилось на 48 %, а заразными кожными болезнями – на 35 %. Результаты впечатляли. Причем они были получены при той же неграмотности, той же нищете и скученности, несмотря на то что жители этих районов пили ту же грязную воду и мылись ею.

Удивительно, но саму компанию Procter & Gamble результаты исследования разочаровали. Люби и его команда обнаружили, что добавление антибактериального вещества картину заболеваемости не меняет. Обычное мыло оказалось не менее эффективным и в равной степени спасительным.

Как мне сказал Люби, дело не столько в самом мыле, а в том, что оно меняло поведение людей. Сотрудники организации «Надежда» не только раздавали Safeguard, но еще и давали инструкции либо в виде листовок, либо лично, перечисляя шесть ситуаций, когда человек обязан использовать мыло. Это было важным фактором, давшим такой результат. Если внимательно присмотреться к исследованию, проведенному в Карачи, то можно обнаружить удивительную статистику, собранную по отдельным домохозяйствам как в тестовых, так и в контрольных районах. На начало эксперимента каждая семья в среднем тратила в неделю по два куска мыла. Другими словами, люди и раньше им пользовались.