имена которых указаны на табличках четного и нечетного рядов[408], — близкие родственники правителей владения Цзинь, поэтому он может получить это владение.

К тому же когда [Чжоу] стоит, он не наклоняется ни в одну сторону, что указывает на правильность поведения; смотрит, не вращая глазами, что указывает на степенность; слушает, не навостряя ушей, что указывает на зрелость; говорит, не касаясь далеких предметов, что указывает на осмотрительность. Правильность поведения позволяет следовать по пути добродетели; степенность вызывает доверие к добродетели; зрелость позволяет соблюдать добродетель до конца; осмотрительность позволяет сохранять добродетель. Сохранение добродетели и соблюдение ее до конца в чистом и неизменном виде, следование по правильному пути и стремление делами вызвать доверие других свидетельствуют о хорошем понимании прекрасных добродетелей. Осмотрительность, зрелость, степенность и правильность поведения — помощники добродетели. Радость или печаль по поводу событий в Цзинь показывают, что Чжоу не забыл своей родины. Он исполнен добродетелей, ему помогают четыре прекрасных качества, что же он может получить [за это], кроме владения!

Когда Чэн-гун возвращался на родину[409], как я слышал, в Цзинь гадали на него по тысячелистнику. Выпала гексаграмма гань, которая, изменившись, превратилась в гексаграмму пи[410]. Объяснение гексаграммам гласило: “Достоин, но не до конца: правители три раза выйдут [из Чжоу]”[411]. Один из них уже выехал [из Чжоу][412], кто будет последним — неизвестно, а следующим обязательно должен быть этот [Чжоу].

К тому же я слышал, что при рождении Чэн-гуна его мать видела во сне, как дух написал тушью на ягодице младенца: “Пусть владеет Цзинь, а через три поколения владение будет вручено внуку Хуаня”[413]. В связи с этим Чэн-гуну дали имя Хэй-тунь — Черная ягодица.

К настоящему времени, [считая от Чэн-гуна], уже сменилось два поколения. Сян-гун[414] носил имя Хуань, а Чжоу — его внук. Ныне он обладает прекрасными добродетелями, с почтением относится к родителям, отличается почтительностью, так кто же, кроме него, [может выехать из Чжоу в Цзинь]!

К тому же сон, [который видела мать Чэн-гуна], говорит, что владением Цзинь обязательно будет владеть внук Хуаня, а объяснения к гексаграммам гласят, что правители для владения Цзинь обязательно явятся три раза из Чжоу, причем по своим добродетелям Чжоу достоин занять пост правителя владения. Таким образом, все три предзнаменования говорят об одном и том же. Я слышал, что в “Великой клятве”[415], которая рассказывает о прошлых событиях, говорится: “Мои сны совпадают с результатами моего гадания на панцирях черепах и согласуются с прекрасными предзнаменованиями[416], поэтому если я выступлю в поход против династии Шан, обязательно одержу победу”. Тогда тоже три вещи говорили об одном и том же. Ныне правитель Цзинь совершает одно неправое деяние за другим, у него нет законных наследников[417], и, по-видимому, он лишится владения. Обязательно поскорее начинайте хорошо относиться к цзиньскому Чжоу — он будет править [владением] Цзинь”.

Цин-гун согласился с этими словами. Когда при Ли-гуне в Цзинь возникли беспорядки[418], цзиньцы вызвали Чжоу и возвели его на престол. Это был правитель Дао-гун.

[27]

На двадцать втором году правления Лин-вана (550 г. до н. э.)[419] произошло сражение между реками Гу и Ло[420], воды которых грозили разрушить дворец вана, в связи с чем ван хотел перекрыть течение [рек].

Наследник престола Цзинь[421], увещевая Лин-вана, сказал: “Нельзя [этого делать]. Я, Цзинь, слышал, что в древности стоявшие во главе народа не сносили гор, не повышали уровня воды в пересыхающих болотах, не перекрывали течения рек, не спускали воду из озер. Ведь горы — это скопление земли, пересыхающие болота — места, где находит приют все живое, реки — проводники для животворных сил [Неба и Земли], озера — места скопления воды. Вначале, когда образовались Небо и Земля, они собрали [землю] и создали высокие горы, поселили все живое на низких местах[422], расчистили и определили русла для рек, чтобы проводить по ним свою животворную силу, построили заграждения вокруг сырых и низких мест, желая собрать вместе прекрасные качества воды[423]. Вследствие этого собранная в горы земля не обрушивалась и не осыпалась, все живое имело место для приюта, животворные силы [Неба и Земли] не застаивались, но и не рассеивались. В результате народ при жизни имел средства для существования, а в случае смерти — место для погребения. При таком положении не приходилось печалиться, что кто-то преждевременно умрет, кто-то сойдет-с ума, умрет от эпидемии или заболеет, не было также хлопот, связанных с голодом, холодом или недостатком в средствах. Именно поэтому высшие и низшие могли сохранять друг с другом прочное единство, которое давало возможность быть готовым к непредвиденным бедствиям. Мудрые правители древности как раз обращали пристальное внимание только на это[424].

В прошлом Гун-гун[425] отказался следовать по этому пути. Он находил удовольствие в плотских наслаждениях и музыке, погубил свое тело развратом, хотел перекрыть течение всех рек, снести возвышенности и запрудить низменности, чтобы нанести вред Поднебесной. За это великое Небо не дало ему счастья, народ не оказал помощи, возникли беды и смуты, в результате которых Гун-гун был уничтожен. Затем во времена Ю-юя[426] жил Гунь[427], правитель владения Чун. Он дал волю своему порочному сердцу, а в действиях повторил ошибки Гун-гуна, за что Яо убил его в горах Юйшань.

После этого Бо-юй[428], помня о нарушении законов [Неба и Земли], имевших место в прошлом, привел, в порядок и изменил существовавшую систему. Он взял за образец в делах явления Неба и Земли, соответственно с этими явлениями установил все законы, сопоставил их с нуждами народа и взвесил применительно ко всему живому[429]. Внучатый племянник Гун-гуна, занимавший должность сыюэ[430], помогал ему [в усмирении вод].

[Юй] оставил высокие места высокими, низкие — низкими, проложил русла рек, дал выход застоявшимся водам[431] и собрал воды в водоемах, что позволило всему пышно произрастать. Он определил девять больших и высоких гор[432], прорыл русла и дал сток девяти рекам[433], обнес заграждениями девять озер[434], дал растительности возможность пышно расти на девяти высыхающих болотах[435], обработал девять [пустовавших] равнин и сделал пригодными для жилья все уголки девяти областей, в результате чего в землях между четырьмя морями установилось спокойствие и согласие. [Юй не нарушал законов Неба и Земли], поэтому темное начало не скрывалось