— Где ты была? Мы переживали, — донеслись до меня голоса Кассандры и Фэллон.

— Не волнуйтесь, девочки, — ответила мама, — всё будет хорошо.

Я занесла Сэмми в спальню родителей и положила его на кровать. Папы в постели не было — я нашла его на кухне, сидящего за столом, с каким-то пергаментом в руке.

— Что там? — спросила я, не отрывая глаз от листка.

— Призыв, — ответил он. — Садитесь.

Мы все сели. Что ещё за призыв?

— Мне придётся уехать на некоторое время. Король требует по одному мужчине из каждой семьи.

— Зачем? — вскрикнула я.

— Кэти, — строго одёрнула мама.

— Чтобы сражаться на войне, — ответил папа.

— Но, папа, ты не можешь пойти. Ты же болен!

— Я единственный мужчина в этом доме. Твой брат слишком мал.

— Нет, пожалуйста, не ходи.

— У меня нет выбора, Катрина. Это война. Я нужен королю, и это не обсуждается, — прогремел он.

Мой отец не воин. Да, он отлично управляется с луком и стрелами, но и только. Он охотился на животных, а не на людей.

Он поднялся. И, опираясь на трость, вышел из кухни.

— Мама, он даже ходить не может без трости, — зашептала я.

— Хватит, Катрина, — она закрыла глаза.

— Это верная смерть. Неужели только я это понимаю?

— А что ты предлагаешь? У нас едва хватает денег на свечи и отопление. Никакой Ласточкокрылый не согласится исцелить его по доброте душевной.

— Он может спрятаться. Скажем, что он погиб зимой.

— Это измена. Ваш отец кто угодно, но только не трус.

— Упрямец он, вот кто. Вы оба! — закричала я и выбежала из дома.

Папа не может отправиться на войну. Оттуда не возвращаются живыми.

Николас Сквайр не может погибнуть вот так.

Я направилась к Тони. У пекаря всегда был наготове отличный совет или решение любой проблемы. Он чрезвычайно умён.

— Вот что я скажу тебе, Кэти, милая, — он вытер мои слёзы. Сколько же в нём добра и любви! — Я лично пойду к королю и спрошу, можно ли мне вызваться добровольцем вместо твоего отца.

— Вы правда это сделаете? — я улыбнулась, вскочила на ноги и крепко его обняла. — Спасибо, Тони!

— Только не плачь, пожалуйста. Не разбивай сердце старика.

— Но теперь я чувствую себя виноватой, что вынуждаю вас заменить моего отца.

— Вовсе нет. Я только рад, — он улыбнулся. — Да и не такой уж я старый.

Он подмигнул.

Я вернулась домой и никому ничего не сказала. Папа убьёт меня, если прознает о нашей договорённости с Тони.

Весь следующий день пекарня была закрыта. Все интересовались у мамы, где же Тони. Она понятия не имела.

Мама увидела его, когда мы вечером закрывали свою лавку, и мы направились к его пекарне. Я знала, что он ничего не скажет в её присутствии, но он сообщил ей, что ему нужно было решить одно дело с королём. Я собиралась тайком ночью сбежать из дома, чтобы прийти к Тони и узнать судьбу папы.

— В Эйкенборо было пусто сегодня без тебя, Тони.

Он рассмеялся, и мы распрощались.

— Катрина, — мамин голос прозвучал сурово.

— Что, мам?

— Если сегодняшняя поездка Тони к королю имеет какое-то отношение к призыву твоего отца, я тебе клянусь, ты у меня ещё неделю сидеть не сможешь.

Я опустила глаза в пол.

— Да, мам, — только и ответила я. Она больше ничего не сказала.

Поздно вечером я зашла в пекарню. Как оказалось, король даже слушать ничего не желал. Он ответил, что Тони слишком важен для королевства, и его умения понадобятся при восстановлении Пейи.

— Прости, Кэти.

— Вы сделали всё, что могли, — я вздохнула.

— Есть ещё один вариант.

— Какой?

— Обратись сама. Пойди к королю и объясни ему ситуацию. Возможно, они согласятся отправить к нему Ласточкокрылого.

Я кивнула. Папа не может уйти на войну. Он нужен маме и своим детям. А вот я ни перед кем не несу ответственности. Ни детей, ни мужа. Я обращусь к королю.

Я написала письмо, как и посоветовал Тони, той же ночью, при свете свечи, и передала его гонцу Патрику, когда тот проходил мимо нашего дома утром.

Я заплатила ему пейголиан и сказала, что это чрезвычайно важно.

Несколько дней спустя я получила ответ. Он отклонил мой запрос и отказался даже отправить Ласточкокрылого. Поверить не могу. Моему отцу придётся сражаться.

Этим же днём в город привезли военную форму для всех мужчин. Теперь мы все сидели за столом в полной тишине.

Если бы только я могла найти Ласточкокрылого, о котором мне говорил Альберт! Того, который исцелил бы моего папу. Но я понимала, что это невозможно. И я понимала, что папа на войне долго не протянет.

Наконец, я не выдержала.

— Папа, — прервала я молчание.

— Катрина, это мой долг. У меня нет выбора.

— Ты болен. Ты не можешь пойти. Ты погибнешь и даже не от огня или кислоты драконов.

Он громко ударил ладонью по столу. Я и все остальные вздрогнули.

— Я всё ещё твой отец. Эта тема закрыта, и если ты не знаешь своих обязанностей как женщины, то можешь покинуть мой дом.

Мама ничего не сказала. Просто опустила голову. Я знала, что она думает то же, что и я, обо всей этой военной нелепице. Вот только она боялась высказать своё мнение вслух.

Папа никогда ещё не разговаривал со мной так сурово. У меня на глаза набежали слёзы. Я встала и выбежала из кухни.

Я не могу дышать.

Я ненавижу эту войну.

Я расплакалась, не сумев даже добраться до пекарни.

Я просто упала перед дверью Тони и зарыдала.

Все знают, что папа умрёт на войне, но никто ничего не