моем приходе и ваших подозрениях в его смерти. Вспомните, я не говорил о том, что он мёртв, это вы, Наталья Леонидовна, он обернулся к женщине-охраннице, почему-то сразу уверились в этом, глядя на фотографии. Не говорите ему об этом. Не пугайте и не обижайте. Он больной человек, можно сказать только что вернулся с того света, и у него может не выдержать сердце. Больше я ничего рассказать вам не могу. С человеком, который поднял панику, мы разберёмся. А теперь, кто проводит меня к администратору магазина?

Администратор уже оказалась здесь же, и они прошли в ее кабинет. Следователь попросил её выдать ему копию чека покупки, которую сделал Беглец сегодня утром. С помощью Насти чек был найден. Понимая, что женщина изнывает от желания узнать цель его визита в магазин, он ещё раз сослался на недоразумение, на недобросовестных осведомителей и попросил проконтролировать, чтобы через сотрудников магазина до этого покупателя не дошла информация о визите полицейского в магазин по его поводу.

Уходя, Роман Ильич мысленно похлопывал себя по плечу и за то, что ловко придумал, как выпутаться из положения в магазине, и за то, что довёл поиск почти до конца. В кармане у него лежала копия электронного чека оплаты товара картой. На основании содержащейся там информации он завтра же будет знать о Беглеце абсолютно все.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КРУГИ СВОЯ

ОН сошёл с электрички незадолго до полуночи, спустился с платформы по самостийным сходням и вышел в город. И только теперь его окончательно отпустило напряжение, в котором он находился более получаса. Последнюю половину пути ему пришлось проехать безбилетником и в большом беспокойстве. Денег на билет до его станции ему не хватило. А встреча с контролёрами ничего хорошего не сулила. У него не было абсолютно никаких документов. ОН вспомнил о них только уже на вокзале, почти у пригородных касс, и впервые засомневался в правильности того, что делает. Как дальше-то без документов? Может вернуться? Там ведь остались не только документы, но и телефон, и ключи от квартиры! ОН остановился, потоптался размышляя, потом развернулся и двинулся назад к машине скорой помощи, которую бросил прямо на дороге, припарковав к тротуару сразу за знаком «остановка запрещена». Но рядом с ней уже стояла машина ДПС и полицейский.

Возвращаться в больницу пешком? Непосильная для него задача! Далековато. Сил на это уже не хватит. Ноги и спина буквально требовали от него присесть где-нибудь побыстрее для отдыха. Несколько сот метров между машиной и кассами, топтание на месте, оказались для них непосильной нагрузкой. Облегчить ситуацию могла бы трость, которая раньше спасала его в таких ситуациях, но сейчас её у него не было. ОН понял, что ничего не остаётся, как побыстрее добраться до скамьи вагона электрички, и продолжать путь домой. А там — будь, что будет. Дом его манил, как никогда прежде. ОН уже не думал о последствиях. ОН смертельно устал и был страшно голоден. Ему уже было на все наплевать, лишь бы побыстрее попасть домой.

Сев, наконец, в электричку и угрюмо разглядывая своё отражение в вагонном стекле, ОН попытался разобраться: что его толкнуло на этот сумасбродный поступок. Что на него нашло? Вроде бы ничто ему не угрожало. За его действиями не стоял страх. Это точно, ОН его совершенно не чувствовал. Тогда что? Сюрреализм какой-то наяву. Будто зомби все это проделал. Потом пришло время тревожного ожидания контролёров, и ОН отвлёкся от этих мыслей.

Идти до своей квартиры ему предстояло чуть больше километра. Было довольно прохладно и ОН изо всех сил старался ускорить шаг. Хотя получалось это не очень. Мышцы спины и ног по-прежнему плохо ему подчинялись. Но эта борьба с собственным организмом разгоняла в сосудах кровь, что в какой-то мере согревало его, унимало дрожь в теле. Во всяком случае, ОН почти перестал обращать внимание на холод.

Улицы были абсолютно безлюдны. Его дом № 6 по улице Южной скоро замаячил прямо по курсу и тоже был почти весь тёмен. ОН набрал код входной двери, поднялся на лифте на пятый этаж. Ему ужасно не хотелось тревожить немолодую и не очень здоровую соседку. С ней ОН когда-то обменялся ключами от квартир «на всякий случай». И вот этот случай для него наступил. ОН боялся, что общительная не в меру женщина не упустит случая поболтать, и пытался сообразить, как бы отделаться от неё побыстрее. Но, слава богу, она была глубоко погружена в просмотр сериала и, передав ему ключ, поторопилась расстаться.

Ему так хотелось есть, что ОН даже не присел после тяжёлого пути со станции, хотя мечтал об этом всю дорогу, и первым делом прошёл на кухню. Отшатнувшись от неприятного запаха из холодильника, захлопнул дверцу верхней камеры. Не найдя ничего готового к немедленному употреблению в морозилке, вновь открыл повседневное отделение. Собрал испорченные продукты в целлофановый пакет, засунул в мусорное ведро и вынес на балкон. Нашёл невскрытые упаковки молочных «долгоиграющих» продуктов, заплесневелый сыр.

Подогрел в микроволновке кружку молока, сделал несколько мелких глотков. Но не удержался и выпил полкружки чуть ли не залпом. Постоял немного, ощущая, как блаженное тепло проникает внутрь, и осушил всю кружку. Потом обрезал плесень с куска сыра, порезал его. Все это ОН проделал бездумно, на автомате, так, как делал годами. И делал это поспешно, оставаясь на еле держащих его ногах, потому что торопился побыстрее добраться до горячей ванны, чтобы окунуться в неё и согреться наконец.

Захватив с собой тарелку с сыром, торопливо прошёл в санузел, включил горячую воду на всю мощь и, не дожидаясь пока ванна полностью наполнится, улёгся туда. Наблюдая за водой, текущей из крана, ощущая растекающееся по телу тепло, ОН не заметил, как мозг стал самопроизвольно раскручивать картину того, что произошло с ним в последние часы.

С тех пор, как он сошёл с электрички все, что ОН ни делал, делалось им тупо. Механически заставлял себя идти, переставлять ноги. Механически отсчитывал пройденный им путь от вокзала, и расстояние, которое ещё оставалось преодолеть до дома. В квартире им всецело владели желания побыстрее подавить голодные спазмы в желудке и согреться. Никаких посторонних мыслей.

Собственно, ОН даже не сразу сообразил, что предстающее сейчас перед его мысленным взором, произошло именно с ним. Это не был сон, глаза его были открыты. Просто мираж, видение, записанное мозгом, но отложенное, сжатое, отодвинутое напряжением предыдущих его действий. А теперь как бы распакованное, догоняющее его, само