– Да-да, – согласилась Лена и добавила: – Когда, наконец, принимаешь мысль, что если сама не достанешь, то никто не принесёт на тарелочке.

Вита недовольно надула губы, поразмыслила и спокойно сказала:

– Вот окажетесь вы однажды в обнимку со своими накоплениями и поймёте, что они ничего не стоят. А ценность есть только у радости и у хороших эмоций.

– Ну, не знаю, – Лена мечтательно подняла взгляд к потолку. – Я чувствую себя вполне радостно, когда считаю увесистую стопочку.

– Каждый раз столь же радостно, как первый? Или, быть может, вместе с суммой растет и радость? – иронично спросила Виталина. Лена промолчала в ответ. – Вот-вот. Как ни впахивай, а радости всё меньше.

– И что же ты предлагаешь? Покупать в день по пять платьев, по выходным – духи, а в конце месяца что-нибудь из техники?

Вита прочистила горло и заговорила с аристократическим акцентом:

– Я себе фэ-э-эн приобрела в этом месяце. А в следующем, пожалуй, все деньги просажу в Париже на шопинге. А когда умру, пусть меня похоронят с моими пустыми карманами, но в платье от Гуччи, за которое я с радостью отвалила честно заработанные. – Вита встала со стула и с глухим хрустом выгнула спину. – Тратьте всё, девчонки, пока живёте. Не копите. Никто из нас не знает свой час смерти. Наслаждайтесь сейчас. Потом этого «сейчас» может и не остаться. – Вита ушла в свои владения. Мы с Леной переглянулись с печальными улыбками на лицах. Обе призадумались, но не сказать, что надолго. Всплыла следующая тема.

– Лен, – я придвинулась ближе и заговорила тише, – ты что-нибудь про Княшича знаешь?

– В каком плане? – девушка нахмурилась и тоже подсела ко мне.

– В плане жизни. Откуда взялся, семья? Хоть что-нибудь, кроме Опиума.

Лена задумалась на какое-то время, затем пожала изящными смуглыми плечиками и перекинула шоколадные волосы на спину.

– Да что я могу знать? Мне кажется, я голоса-то его ни разу не слышала.

– Ну, может слухи ходят между вами, девочками? Ты прости, если обижу, но руководство обычно с эскортом тесно общается.

– Обычно – да. – С ноткой грусти в голосе согласилась Лена. – Поэтому про Павла Александровича я могу мемуары написать. Про Никиту Валерьевича у других девочек есть, что рассказать, как и про любого из Кнайфов. – Лене, как и многим, включая самих охранников, было плевать, что буква «К» перед «Н» в английском не произносится. Вместо правильного «Найф» она называла агентство «Кнайф». – А вот Княшич другое дело.

– Серьёзно? Ни с кем из ваших?

– Серьёзно. С женщиной я его ни разу не видела. – Лена отхлебнула чаю и снова вернулась к разговору. – Не удивлюсь, если он вообще женат.

– Так кольца же нет. – Я задумалась. – Хотя, он даже часы не носит, никаких аксессуаров на нем не увидишь. Так что да, может и женат.

– Четыре сыночка да лапочка-дочка? – улыбнулась Лена. – Я бы на его месте тоже скрывала своих родных. Слишком уж многое может с ними произойти. – Девушка вдруг впилась в меня тёмно-карими глазами, прежде чем спросить: – Не страшно тебе?

– Что именно?

– Так близко к нему быть?

– А почему должно быть?

– Да ладно тебе, Рита. Мы с тобой умные женщины. Обе понимаем, чем он занимается. И обе понимаем, что вы с ним нашли общий язык.

Я почувствовала, как краснею и решила не цепляться за заключительную мысль Лены, а ухватилась за предыдущую.

– Не могу понять, где заканчивается бизнесмен и начинается бандит, которого все видят?

– Ну, либо он вообще не делится на этих двух персонажей. Либо маску носит как раз, чтобы не совались в его личное. Ясно же, что за стенами клуба у него совсем другие дела. Вот там и начинается криминал.

Я выслушала её и могла думать только об одном: она невероятно ошибается. Криминал, как и его другая сторона, начинался именно в этих стенах и не имел краёв за их пределами.

20 октября, пт

Что не удивительно Миша оставался для меня особенным персонажем, даже когда я сдружилась с другими коллегами. Парень стал моим пропуском не только в эти мрачные стены, а практически в новую жизнь, из-за этого я привязалась к нему. Мы пересекались почти каждое утро. Всё потому что я не спешила в свою ущербную одинокую квартирку и могла задержаться на смене, а он, как пунктуальный глава смены барменов, появлялся на работе минимум за полчаса. В это время клуб уже был закрыт, потому наши разговоры у бара никому не мешали.

– Ну как такое может быть, – рассуждала я, – за сутки кончается четыре слота виски.

– Да почему тебя так это волнует? – Миша возился с пуговицей на манжете рубашки.

– Просто интерес. – Я потянулась через стойку и помогла парню застегнуть её.

– Это, мне, ваше женское любопытство! – он поучительно покачал головой. Я нахмурилась.

– Да, любопытство! Но согласись, это странно? Ты разве не заметил, наполняя сотни стаканов каждый день?

– Ага, я и ещё девять человек. Рит, ну мало ли куда может деваться алкоголь? – Миша опустился на соседний барный стул, и мы развернулись друг к другу, оперевшись локтями на стойку. – Может начальство приберегает лично себе по ящичку, так и получается большой расход.

– Да мы все можем приберечь по ящичку. Только в таком случае сложатся эти цифры.

– Ну, значит, кто-то из руководства приторговывает.

– Миш, всё дистрибьюторство оформлено официально. Говорю тебе, что-то здесь не чисто!

– Тогда тем более бросай об этом думать! – он погрозил мне пальцем, как отец нашкодившей дочери. – Понимаешь же, что клуб это прикрытие для многого.

– В том то и дело, что понимаю. – Я наигранно поникла на стуле и принялась в сотый раз рассматривать черные узоры на его руках сквозь белую рубашку. – Я, конечно, далека от этого всего, но многое могу связать. Догадываюсь и о настоящих функциях охранного агентства, которое держит Никита Валерьевич. Понимаю, как устроены нелегальные поставки деликатесов. Могу даже сопоставить все странности с наркотиками, которых здесь и быть-то не должно.

– Считаешь, что есть ещё что-то?

– Ну, естественно! Ты сам не думаешь, что среди этих мелочей, про которые знают все, есть ещё и что-то, что держится в тайне?

– Хорошая тактика, – согласился он, чуть наклонившись ко мне, чтобы заговорить значительно тише. – Не скрывать мелочи, делая вид, что всё яснее ясного. А уже под этим, усыпив бдительность, прятать что-то действительно тяжёлое.

– Именно. – Я приблизилась к Мише, чтобы вовсе заговорить шепотом. – Мне, как администратору, нет никакого дела до подполья. Но с первого дня ты знаешь, что