– Именно так. – И я очень осторожно продолжил столь опасную тему: – Вспомните, пожалуйста, о Севастополе. И государя императора Николая Павловича…

– О чём вы говорите? – посмотрел он на меня с искренним недоумением.

– Да-да, были, понимаете, возможности стать исповедником, – напустил я туману. Говорить о знаниях из будущего и открываться полковнику… увольте. Вроде и много сказал, и конкретики нет. – И это здорово мне не понравилось, и не только мне, сами понимаете…

– Кто ещё об этом знает? – спросил он ледяным тоном. Властно так, как человек, облечённый ДОВЕРИЕМ и ВЛАСТЬЮ.

– Я и Мейр.

Судя по перекосившемуся лицу, в данный момент он пытался просчитать, где и кто мог «исповедаться». Плевать. Он меня специально на откровенный разговор пригласил, и теперь гадай, прошёл я тест или нет? Значится, работает милейший Андриан Сергеевич этаким кадровиком, «покупателем» так сказать. Внезапно он улыбнулся:

– Что же, Сергей Петрович, удивили вы меня, очень удивили. – И построжел: – Пока спрячьтесь обратно в тверские леса, тут должно затихнуть шевеление. Пусть все будут считать, что вам выразили неодобрение. И да, можете посвятить своего зама в нашу беседу… – Расклад в этот раз оказался в мою пользу…

– Курт, я пригласил тебя, чтобы сообщить пренеприятное известие, – огорошил я Мейра.

– Угу, к нам едет ревизор? – меланхолично парировал он.

– Правильно, причём ты мог видеть его отъезд. – И я перешёл на серьёзный тон: – Мы снова в деле. – Судя по загоревшимся глазам поручика, ему до смерти надоело наше нынешнее прозябание. – Для начала самая приятная новость за пару последних лет. Итак, император приравнял наш батальон к стрелкам. Причём роты теперь попадают под положение об отдельных частях. Теперь о грустном: наш милейший гость после разговора со мной о несчастной судьбе «бедных», в кавычках, евреев предложил отсидеться в знакомой глуши, – всё-таки сбился я на ёрничество. Курт это мигом просёк и замер, ожидая продолжения. – Сам понимаешь, что фамилии их были Поляков, Коган…

– И другие, – понятливо подхватил Мейр. – И чем нам грозит немилость псаря? – Оценив моё удивление от столь простонародной фразы, он продолжил: – Я хоть и немец, но русский немец.

– Пока мы повышаем свой ранг до уездного, – ответил я фразой из своего времени.

– Ух ты… – неуверенно протянул Курт, пытаясь передать всю глубину своего знания народных слов.

– Да, только хочу тебе напомнить судьбу наших знакомых. Плевну помнишь? – жёстким тоном пресёк я его слегка восторженное настроение. – Вот, вспоминай почаще. И как «дуэль», в кавычках, устроили, и как комбат чуть Богу душу не отдал в лазарете. Теперь нас будут, словно волков, убивать.

– А это мы ещё посмотрим, – ощерился в жутковатой ухмылке Мейр.

Харбин. 1900 год

Вы хотите почувствовать себя товарищем Сталиным? Ну-ну, не советую. Разбирая очередное донесение от разведки, мне захотелось взвыть. Да знаю, что скоро бои начнутся, знаю. Вы мне лучше скажите, где и когда? Если вопрос «где?» более-менее закрыт – Цицикар и Мукден, то на второй ответ стандартный: где-то середина июня[10]. И так каждый день. Так и неврастеником станешь. Сообщения с каждым днём становились всё тревожнее, то там, то тут шайки ихэтуаней пробовали на прочность дорогу, нападая на служащих и охранную стражу. Отмечались случаи братания правительственных войск с «боксёрами», причём их становилось всё больше и больше. Ситуация стала выходить из-под контроля, и если в Шаньдуне Юань Шикай драконовскими методами обуздал восставших, то в провинции Чжили они чувствовали себя как дома. А тут ещё и Митрохин добавил головной боли, заявившись ко мне с красными глазами матёрого вампира и сообщив, что, по его сведениям, за достоверность которых он головой ручается, китайские войска выступят совместно с «боксёрами».

– Илья Иванович, уточните, желает ваш агент обрести ВЕС и нашу благодарность? – Ротмистр, естественно, не давал данных на своего человека, но такие сведения доводят только до старших офицеров. – Только ответ нужен как можно скорее.

– Сергей Петрович, три дня, раньше никак, – огорчённо развёл руками тот.

– Что же, всё равно выбора нет, действуйте…

Вспомним опыт прошлого, вернее, будущего, а именно бронепоезда. Я придвинул к себе данные по паровозам и «засел за расчёты». Спустя час у меня кое-что начало проясняться. Увы, но даже нечто вроде «хунхуза» нам не потянуть. Тут соединилось и отсутствие качественной броневой стали, орудий и, наконец, слабая техническая база харбинского депо. Но не стоит отметать саму идею, котельное железо, мешки с песком и две пушки Барановского вкупе с двумя митральезами, добавить стрелковый взвод – и для данного театра вполне вундерваффе. Скорострелки и картечницы вдобавок поставить на тумбы по примеру морских орудий. Всё, теперь составить калькуляцию и лично (именно так) проследить за исполнением работ.

Достав из сейфа папку, вложил туда листы и отправился в соседний кабинет, где располагался начштаба. Кроме него там находились два офицера – казначей поручик Миронов и заведующий хозяйством батальона капитан Мозес. Последний был нашим поильцем и кормильцем, серьёзно. Крещёный еврей, он был влюблён в армию, но, увы, там ему быстро припомнили происхождение (небогатый портной, чудом сумевший пропихнуть сына вольноопределяющимся) и несение службы (его отделение, потом взвод стали лучшими в роте, а затем и в батальоне). Курт подобрал его в окружном госпитале, куда нагрянул за партией лекарств. Там он встретил «сосланного» подпоручика с весьма характерной внешностью и забавным акцентом. Переговорив с ним, Мейр поинтересовался, не желает ли тот продолжить службу в рядах корпуса? Владимир, которому всё было понятно с его дальнейшей карьерой, не раздумывал ни секунды. Только от судьбы не уйдёшь, и бомба боевика БУНДа поставила жирный крест на дальнейшей службе. Приговор врачей был категоричен: не годен. Но уходить в отставку он не захотел и принял вакантное место делопроизводителя по хозяйственной части. После был назначен казначеем, и все чиновники, пытавшиеся нагреть руки на батальоне, получили по своим загребущим лапам так, что повторять никто более не хотел. Правда, за глаза называли Мозеса жидёнком, сказать такое в глаза боялись, поскольку двоих самых смелых, а вернее, самых глупых так отметелили, что все остальные язык стали держать за зубами. Все трое усердно что-то считали и вычерчивали на своих картах.

– Господа офицеры, садитесь, – пригласил Милютин. – Иван Тимофеевич, есть изменения? – указал он на карту Маньчжурии, на которую каждые шесть часов наносит обстановку.

– Нет, Сергей Петрович, хотя должны быть. Хотя в прошлой войне китайцы и показали себя не с лучшей стороны, но и у них, несомненно, были локальные успехи. А потому недооценивать их не стоит.

– Не могу не согласиться с вами. Но и завышать оценку противника не стоит. Напомню, излишняя осторожность тоже не вполне хороша.