Позже я слышал похожее и от других власть имущих: все в конечном итоге сводится к тому, чтобы найти некий особый «вход», особый вариант связи или особое знание. Нужно знать правильных людей, которые добудут особые данные, или получить доступ к компьютерам рынка, или заключить договор, который позволит вашим алгоритмам автоматически совершать трейдинговые операции в тех областях, где подобная практика еще не применялась.

Ну и, наконец, были просто клубы единомышленников, которых было не видно за переплетением кабелей в основании новоиспеченной цифровой сети.

Притом что никогда нельзя быть абсолютно уверенным в чем-либо, в высших кругах финансового сектора некоторые схемы близки к совершенству. Раньше в основе идеальных инвестиций лежала коррупция, пусть и в незначительной степени. Существовала какая-нибудь лазейка в законодательстве, от которой все зависело.

В наши дни тоже существует подобная деятельность в обход законов, например лазейки в налоговом законодательстве для менеджеров хедж-фондов. Но именно основа этих бизнес-проектов, которая и приносит им выгоду, куда естественнее и чище, чем прочие «гарантии». Если можно делать деньги на достаточно продвинутых математических расчетах, то закон не может этому противостоять, даже если пытается.

Пока я писал эту книгу, европейские законодатели начали рассматривать способы регулирования высокочастотного трейдинга. Надеюсь, они в полной мере понимают природу стоящей перед ними проблемы. Для существующего алгоритма любое ограничение – всего лишь очередная вводная, которую можно проанализировать и выгодно использовать. Алгоритмы «научатся», например, приводить в действие ограничители в конкретную миллисекунду, чтобы поймать нужный момент. Если частоту торговых операций ограничат, то какой-нибудь другой их параметр, например фаза или относительная система отсчета времени, автоматически будет усовершенствован для получения преимуществ. Игра в кошки-мышки может продолжаться вечно. Нейтрализация сценария серверов-сирен – единственный способ вернуться к истинной форме капитализма.

И, кажется, компьютеры в некоторых случаях могут помочь с этим (хотя я не могу знать этого наверняка, чтобы говорить уверенно): они способны предложить новый путь к «беспроигрышному делу», который будет идти в обход старой грязной модели бизнеса, диктующей необходимость заискивать перед политиками.

Однако финансовому серверу-сирене совершенно необходима позиция информационного превосходства. Если все остальные будут знать, что ты делаешь, они могут секьюритизировать[38] тебя. Если кто-то может купить акции в рамках схемы математического «беспроигрышного дела», то выгоду от них нельзя будет скопировать как выложенный в сеть музыкальный файл и распространять до тех пор, пока их ценность не будет сведена к нулю. Так что на сегодняшний день ваш кредит может быть переведен в ценные бумаги в чьем-то секретном бункере, но при этом вы не можете узнать о его существовании и сделать то же самое с ним. Если бы этой разницы не существовало, не было бы и новой разновидности «беспроигрышного дела».

Информационная экономика, которую мы строим сегодня, в большей степени является новой разновидностью феодализма, чем капитализмом.

Сеть не создает достаточного количества возможностей для достаточного количества людей. Доказать это очень просто. Широкое внедрение инновационных технологий связи должно было помочь среднему классу достигнуть своего расцвета, как это произошло с появлением сети федеральных скоростных автомагистралей. Благодаря ей в свое время возникло множество рабочих мест в транспортной инфраструктуре и в сфере туризма, а коммерческие перспективы в целом расширились. Вместо этого сейчас мы наблюдаем упадок экономики, безработицу и жесткие экономические меры.

Возможно, лучше понять ситуацию поможет аналогия с лимонадными киосками. В 2012 году знаменитым политическим мемом среди американцев, поддерживавших Республиканскую партию, стала фраза «Вы это построили». Она стала ответом на вырванную из контекста фразу «Вы этого не строили», которую якобы произнес президент Барак Обама, говоря об инфраструктуре, в частности дорожной.

Конфликт заключался примерно в следующем: предпринимательство, будучи крайне важной сферой деятельности, может создавать свои собственные замкнутые системы. Бизнес решил бы гораздо больше проблем, если бы его оставили в покое. Налоги и государственное регулирование представляют собой проблему, решением которой было бы просто избавиться от них. Кому нужна инфраструктура? Бизнес построит собственные дороги, если правительство не будет вмешиваться.

В свое время нескольких девчонок, открывших лимонадный киоск, позвали на телевидение, где критики президентской политики пытались выяснить, сами ли они создали свой бизнес или это сделало правительство [1]. Я бы хотел, чтобы нынешние дети могли зарабатывать деньги в интернете, но это сложнее, чем продавать лимонад в киоске.

Можно ли сравнить интернет с дорогой, у которой возникнет киоск с лимонадом? Правительство построило дороги. Весь смысл дороги общественного пользования состоит в том, чтобы дать предпринимательству толчок к выходу на более высокий уровень.

Без правительства у нас была бы сеть разрозненных цифровых сетей[40], в большинстве своем частных, вместо привычного единого интернета [2].

Без дороги общественного пользования с беспрепятственным доступом открытый детишками киоск с лимонадом никогда не принес бы прибыли. Реальные возможности для бизнеса представляла бы приватизация чужих дорог.

Схожим образом, без открытой единой сети само понимание интернет-бизнеса было бы целиком и полностью феодальным. Вместо этого ситуация приняла подобный оборот лишь на рубеже веков. На сегодняшний день вместо сайтов в открытом для всех интернете люди чаще создают приложения в частных магазинах или страницы в частных социальных сетях.

Я неоднократно вел жаркие споры с либертарианцами из Кремниевой долины, которые считают, что улицы стоит перевести в частную собственность. Вот вам пример лицензионного соглашения для конечного пользователя [3], которое могли бы получить (но не стали бы читать) жители такой либертарианской утопии: