– А вы как думаете? – обратился к Лизавете банкомет.

– Я как все, – вскинув голову, ответила Лиза. – Скажете пятьсот, будет пятьсот, скажете сто – будет сто.

– Тогда ставка – сто рублей, – резюмировал банкомет. – При выигрыше понтер имеет право удвоить ставку не более трех раз кряду.

– Тогда я не буду играт, – обиженно произнес грузинский князь и демонстративно вышел из-за стола.

– Ладно, выбирайте карты, – сказал банкомет, тасуя колоду.

На этот раз Лизавета выбрала десятку бубен. Купец подрезал колоду, и банкомет перевернул свои карты.

Наверху лежала семерка. Пожилой господин стал медленно двигать ее вправо. Показалась масть – черви, а затем и сам «соник» – десятка пик.

– Ваша десятка убита! – воскликнула Лизавета, по-детски захлопав в ладоши. Купец снова остался при своих.

– Изволите получить? – поклонился банкомет.

– Да, сделайте одолжение, – улыбнулась Лиза и приняла от него сотенную. – Я желаю удвоить ставку.

– Принято, – коротко ответил банкомет.

Лиза долго сомневалась, что ей выбрать, короля или даму. Наконец выбрала короля. И правильно сделала, потому как налево легла дама. Купец грустно выдохнул и полез в лежащее на столе портмоне – он выбрал даму и проиграл.

Медленно, очень медленно двигалась дама червей вдоль колоды. Зрители, окружившие игроков, затаили дыхание, вперив взоры в колоду банкомета. А через мгновение гостиная взорвалась громкими возгласами и рукоплесканиями: налево лег король. Лизавета с улыбкой посмотрела на слегка порозовевшего банкомета:

– Ваш король убит.

Пожилой господин протянул Лизавете двести рублей.

– Желаете еще раз удвоить ставку?

– Нет, не желаю, – спокойно ответила Лизавета, принимая деньги.

– И вы не предоставите мне даже возможности попытаться отыграться? – с надеждой спросил банкомет.

– Нет, – сухо ответила Лизавета.

Банкомет поймал ее взор. Он был холоден и спокоен. На него смотрела не азартная и простоватая эмансипэ, но умная и расчетливая женщина, умеющая владеть своими волей и чувствами.

– Благодарю вас, господа, – почти надменно сказала она и царственной походкой вышла из гостиной на палубу. Правда, царственность тут же улетучилась, когда она увидела беседующего с Прогнаевским Савелия.

– Савушка, Савушка, – подлетела она к нему, – а я начала обеспечивать себя сама.

Савелий непонимающе сморгнул.

– Что?

– Я только что выиграла в банк триста рублей!

– Ого! – воскликнул Прогнаевский. – Это больше моего будущего годового пенсиона!

– Ты играла в банк? – удивился Савелий.

– Да. Меня научил господин Дорофеев, – едва сдержалась она, чтобы не захлопать в ладоши.

– Ну вот, извольте видеть, Михаил Васильевич, – шутливо обратился к Прогнаевскому Савелий, – мало того, что моя супруга курит эти несносные папиросы, так она еще стала играть в азартные игры!

– И выигрывать, заметь! – засмеялась Лиза.

– Ну, что делать, – в тон Родионову промолвил Прогнаевский. – Эмансипация.

– А я еще люблю водить мотор, ездить на велосипеде и угощать приятных мне мужчин шампанским! – воскликнула она весело. Ее глаза так сверкали смешливыми искорками, что Савелию едва удалось удержаться, чтобы не расцеловать их.

– Значит, ты предлагаешь нам отметить твой выигрыш? – заразился ее веселием Савелий.

– Так я о том и толкую, господа мужчины. Какие же вы тугодумы.

– Вы как, Михаил Васильевич? – обратился к Прогнаевскому Савелий.

– Вы знаете, – улыбнулся подполковник, – хоть это и противоречит моим принципам, но я – за.

Они расположились за одним из столиков, что стояли прямо на палубе. Волга после того, как «Ниагара» прошла Нижний, разлилась, и редкие далекие огоньки по ее невидимым берегам совершенно сливались со звездами.

Немолодой официант принес шампанское в ведерке со льдом. Они выпили и замолчали, ибо, когда над тобой звезды и черное бездонное небо, все слова не более чем пустой звук.

– Вы так интересно рассказывали о поисках похищенной иконы, – все же нарушил молчание Савелий. – А вы сами верите, что найдете ее? И этот крест от короны?

– Честно признаться, не очень. Есть показания малолетней дочери сожительницы похитителя, что он разрубил икону в куски секачом, коим рубят мясо на котлеты, и сжег в печке. На щепках от сей православной святыни они согрели себе утренний чай. Следствие и суд эти показания не учли, да на них и нельзя строить ни обвинения, ни даже версий. Однако я думаю, что так оно и было.

– Вот как? А крест? – без всякого интереса спросил Савелий.

– А крест похититель спрятал в одном из своих тайников. Где – знает только он.

– Да, интересно было бы взглянуть на эту знаменитую икону, – задумчиво сказала Лизавета.

– Ну, это вполне возможно, – сказал Прогнаевский. – У меня есть фотографическая карточка.

Он полез во внутренний карман и достал довольно большую фотографию.

– Вот, прошу, – протянул он ее Савелию.

Родионов пододвинул лампу поближе и стал рассматривать святой образ. Изображение Богоматери было грудное, а Богомладенец был написан стоящим, обвитым по одеянию десницею и благословляющим двоеперстием. Лики Девы Марии и юного Иисуса были темны. Образ Божией Матери венчала вделанная в ризу корона в форме куполка, наподобие куполов православных храмов, только с более выпуклыми боками и разрезом посередине. Корона имела на маковке крест, буквально усыпанный мелкими бриллиантами. И было хорошо видно, что сам куполок короны украшен десятками очень крупных бриллиантов, а обод ее сплошь усеян алмазами.

– Впечатляет, – вздохнул Родионов, показав карточку Лизавете и вернув ее затем Прогнаевскому. Если и существовали у Савелия какие-то сомнения относительно задуманного дела, то теперь они отпали полностью. Овчинка выделки, несомненно, стоила.

Холм полукруглой формы, на котором стоял Свияжск, напоминал ежика, утыканного иголками: всюду кресты и купола, купола и кресты. Не город – сплошной монастырь. И вправду, в этом небольшом уездном городе, коего больше были даже кое-какие села по правому берегу Волги, имелось монастырей аж целых два: мужской Успенско-Богородицкий и женский Иоанно-Предтеченский. В каждом из них соборов да церквей не по единой, да в самом городу приходских церквей то ли семь, то ли восемь. Так что издали и немудрено было городок сей за один огромный монастырь принять.

Когда подошли ближе, увиделось: нет, в городке этом и двор гостиный имеется, и управа, и казначейство, и обывательские домы, и лавки. Имелись ремесленная школа, уездное училище, земская больница, кабаки и каменная тюрьма – все, чему и положено быть в каждом обыкновенном городе.