«Легко сказать», — размышляла Тарн по дороге в Лондон. Эви все время жаловалась и плакала. Тарн старалась настроить ее на положительный лад, рассказывала о своей новой работе, не упоминая Каза, о будущей поездке вдвоем куда-нибудь на солнышко, но Эви обиженно на нее смотрела и твердила, что ничего не понимает.

И Тарн испытала облегчение, когда медицинская сестра сообщила, что время посещения истекло.

— Я займусь им, Эви, — ласково произнесла Тарн, собираясь уходить. — Он перестанет тебя беспокоить.

— И скажи им, что я больше не буду отвечать ни на какие вопросы! — крикнула Эви ей вслед.

Тарн вздохнула. Едва ли Эви скоро выпишут. Сестра по-прежнему не выходила из палаты, хотя другие пациенты гуляли в коридорах и в саду под присмотром персонала, а доска в холле пестрела объявлениями о занятиях разных групп по интересам. Если бы Эви общалась с людьми и увлеклась чем-нибудь, это помогло бы ей быстрее поправиться.

А вот встречи с бывшим женихом не помогут. И о чем думают так называемые эксперты вроде профессора?

«Неужели возможно, — спрашивала она себя, — чтобы ко мне Каз относился совершенно иначе? Впрочем, вероятно, он просто ждет, когда я ему надоем».

Как только она вошла в квартиру, зазвонил телефон. Каз.

— Я слышал, что вы ушли домой, и забеспокоился.

Тарн глубоко вздохнула и спокойно ответила:

— У меня разболелась голова. Все уже прошло.

— Раз так, сможем ли мы пообедать вместе, если я обещаю не упоминать ни о чем, что может взволновать вас? — В его голосе слышалась улыбка.

У Тарн возникло ощущение, что она танцует на краю пропасти.

Отойти, пока еще можно, отступить в безопасное место…

Однако она чуть хрипло ответила:

— Я с удовольствием пообедаю с вами, Каз. И мы можем говорить о чем угодно.

Тарн бросилась в зияющую пустоту.

«Траттория Джулиана»… Каз привел ее туда как в старые добрые времена. Они даже сели за тот самый столик.

Он посмотрел на Тарн с чуть застенчивой улыбкой:

— Может, я слишком сентиментален?

— Нет. Это была хорошая мысль. Я надеялась, что мы еще когда-нибудь зайдем сюда.

— Тогда почему не приходить сюда регулярно? — поинтересовался Каз, лаская ее взглядом. — Но, возможно, я мыслю слишком оптимистично? Ведь вы мне пока не ответили?

Тарн смотрела на скатерть:

— Я думаю, вы и так знаете, что я отвечу.

И сама удивилась, что может говорить спокойно, когда в душе бушует ураган.

— Иначе вы не пошли бы со мной сегодня?

— Вероятно. Но, может быть, мне стоит быть осторожной и сказать, что я еще раздумываю?

— Может быть. — Каз протянул к ней руку. — Но вы не будете, правда?

— Нет, — согласилась Тарн. Она невольно ощутила, как тепло, исходящее от его пальцев, разливается по ее телу. Тарн подняла на него глаза и чуть раскрыла губы, словно ей было трудно дышать. — Я… я выйду за вас, Каз. Если вы еще хотите этого.

— Больше чем когда-либо чего-либо, — проговорил он ласково, махнул рукой, и улыбающийся официант принес шампанское.

— Вот как! — Тарн сумела засмеяться. — Вы были настолько уверены в себе?

— Никоим образом. — Каз некоторое время изучал ее. — В вас есть что-то ускользающее, Тарн. Я уже говорил, что ощутил это с самого начала. Я бы с удовольствием сковал нас одной цепью, пока мы не уверились бы в своем решении. — Он достал из кармана бархатную коробочку. — Я решил рискнуть и принес вам это.

Каз открыл коробочку, и Тарн замерла, ожидая увидеть сверкание бриллиантов. Но в этом кольце бриллианты, скромно поблескивая, окружали огромный квадратный сапфир в старинной золотой оправе.

У Тарн невольно вырвался возглас восхищения:

— Как красиво!

— Я надеялся, что вам понравится. Это кольцо принадлежит нашей семье много лет. Бабушка дала мне его именно для такого случая. Кольцо надо уменьшить, конечно. У вас тонкие пальцы.

— Нет, — возразила Тарн, когда он надел кольцо ей на палец. — Оно подходит идеально.

— Вы уверены? Может быть, вы хотите носить это кольцо просто так, а в качестве обручального предпочитаете что-то более современное? Какой-то особой формы, например?

Тарн накрыла кольцо другой рукой.

— Вы не могли найти ничего лучше, — ответила Тарн. «Иуда, — мысленно кляла она себя. Иуда в женском обличье». Она глубоко вздохнула. — Но я не могу носить его, Каз. Открыто. Пока.

Его брови сошлись на переносице.

— Что вы говорите? Почему нет?

— Потому что я работаю в одном из отделений вашей компании. Это очень много значит для меня. Мне не нужны изменения. А что-то обязательно изменится, если о нас пойдут разговоры. — Тарн заставила себя улыбнуться. — Можем мы сохранить все в секрете — ненадолго?

— Тут наши мнения расходятся, — мягко возразил Каз, — потому что я хочу кричать о нас с крыш небоскребов. Пусть весь мир узнает, как я счастлив.

— Вы уверены, что весь мир обрадуется этой новости? — натянуто поинтересовалась Тарн.

— Ага, кажется, мы возвращаемся к теме Джинни Фрезер. Дорогая, прошлое не имеет значения. — Он говорил ласково и страстно. — Мы не можем позволить прошлому вмешаться в нашу жизнь, когда у нас есть будущее.

«А Эви? Если она — тоже часть прошлого, которое не имеет значения, почему ты продолжаешь мучить ее? Почему не оставишь в покое?»

Сейчас самое время. Сейчас должен прозвучать этот вопрос — как гром среди ясного неба. Может быть, от неожиданности он будет честен. Может быть, даже раскается.

Прежде чем она уйдет…

Так почему же она колеблется?

Но она хочет унизить его, заставить познать на собственном опыте, каково это, когда тебя бросают. А полупустой ресторан в понедельник вечером — не самое подходящее для этого место.

Лучше дождаться момента, когда удар будет особенно силен.

— Вы опять так поступаете, любовь моя, — укоризненно заметил Каз. — Исчезаете куда-то, а я не могу последовать за вами.

— Дело в том, что очень многое надо обдумать.

— Тогда, может быть, мы начнем думать вместе прямо сейчас? — предложил он. — Вы хотите устроить пышную свадьбу?

— О нет! — непроизвольно воскликнула Тарн.

Честно говоря, она ответила бы точно так же, если бы речь шла о настоящей свадьбе.

Каз усмехнулся:

— А я думал, все женщины мечтают шествовать к алтарю с традиционным букетом и чтобы церковь была полна гостей.