А у меня появилась кандидатура. Девушка с хорошим знанием французского и английского, грамотная речь, внешне симпатичная.

– Надеюсь, она не жирный стакан, – засмеялся Франсуа.

– Нет, стройная. Предлагаю взять ее на испытательный срок, а там посмотрим.

– Согласен, – быстро сказал Франсуа.

– Когда ей прийти на собеседование?

– Зачем? – удивился приятель. – Если она тебе не как ребро в желудке, то и я согласен.

– Ребро в желудке? – переспросила Лена. – Ребра – в грудной клетке. Плохо разбираюсь в анатомии, но знаю, что слева в ней сердце.

– Кость в горле! – осенило меня. – Франсуа, «ребра в желудке» не говорят.

– Почему?

– Потому что говорят иначе: «кость в горле», – ответила Лена.

– Почему? – повторил Франсуа.

Я попыталась найти объяснение:

– Нелогичное словосочетание, ребер в желудке нет.

– Костей в горле тоже, – парировал Франсуа.

Я растерялась, а Лена обрадовалась:

– Могу завтра выйти на работу?

– Конечно! Степа, моя капустка, до завтра, – ответил Франсуа и отсоединился.

– «Моя капустка»? – засмеялась Елена. – Это как понимать?

Я пустилась в объяснения:

– В России можно назвать того, кого любишь, котиком, зайкой, птичкой. А у французов свой зоопарк. Они скажут «ма пюс», или еще лучше – «ма петит пюс», ну и совсем уж нежно «ма петит пюпюс».

Елена почесала правую бровь.

– «Моя блоха»? «Моя маленькая блоха»?

– И «моя маленькая блошка». У нас «котик», у них «блоха». Хотя «котик», «зайка» и весь остальной зверинец у французов тоже в ходу. Что же касается еды, то у нас тебя могут назвать булочкой, конфеткой. А в стране трех мушкетеров воскликнут: «Mon chou!» В переводе – «моя капуста».

– Не знала таких оборотов, но не посещала Францию, владею литературным языком, – засмеялась Елена. – Не верю своему счастью! Ты меня правда берешь? Не шутишь?

– Разве можно так поступить? – нахмурилась я. – Пообещать интересную работу и обмануть.

– Случается подобное, – грустно заметила моя собеседница.

– Какая старушка сшила наряды для пары бояр? – вернулась я к нужной теме. – Зачем она прикинулась Анной?

– На самом деле портниху зовут Валерией, – тихо сказала Лена. – В нашей квартире – три комнаты. В одной Лера, в другой Фаина Сергеевна, в третьей я. Валерия прекрасно шьет, но ее мало кто знает, и Юрий Михайлович никогда бы не доверил совсем молодой девушке наряжать свои куклы. У Ани Старостиной есть имя, но она не хочет делать костюмы для ростовых фигур-великанов. Лерка же хватается за любое предложение. Ну… вот… так!

– Кому ты дала телефон Анны?

Лена начала каяться:

– Лерка приехала в «Мы немы», а я на это же время позвала журналистку из убогого сетевого издания. Анна с ней в буфете разговаривала – ну не в каморке же сидеть! Мобильный Старостина, как обычно, оставила. Лерка позвонила Болотову с ее номера, представилась Аней. Юрий Михайлович с ней договорился, попросил забрать материалы. Но вместо Лерки за всем поехала Фаина Сергеевна! Потом она же сдавала готовую работу, деньги наличкой получала. Лера бабусе за помощь купила новые домашние тапочки. Одежду она Фаине давно бесплатно шьет, а вот с обувью проблема.

– Почему бы Валерии самой не контактировать с Болотовым? Зачем столько сложностей?

Елена сморщила нос:

– Да ей двадцать лет, а по виду вообще школьница. Кто ж такой доверит ткань, фурнитуру? У Анны хорошее имя, нигде не сказано, что она вещи для кукол больше чем на метр роста шить не хочет. И прокатило. Кому плохо от этого? Лерка заработала, баба Фая новые тапки получила, костюмы роскошные вышли! Всем же хорошо!

Глава 20

– Юрий Михайлович женат в третий раз? – воскликнул Роман. – Он никогда не упоминал о том, что до брака с Олимпиадой Евгеньевной ходил в загс!

– Не очень-то приятный у него опыт супружества, – вздохнула я. – Первая спутница жизни – фиктивная. Геннадий – не сын Юрия. Тот расписался с беременной женщиной, чтобы его не призвали на войну.

– Наверное, на Афганскую, – пробормотал Звягин. – Оригинальный способ избежать мобилизации.

– Вторая баба тоже оказалась беременной, но она наврала мужчине, что ребенок от него. Могло прокатить, но не получилось.

– Да уж.

– По словам Елены, внешность у девочки была экзотическая. Малышка здорово отличалась от родственников, и это вызывало подозрения.

– Как там Николаша? – перевел разговор в иное русло муж.

– В стабильном плохом состоянии, – грустно ответила я. – Врач почти уверен, что его отравили, но не могут определить чем. Тетя Липа вся на нервах.

– Юрию Михайловичу такие переживания о сыне не на пользу, – покачал головой Роман, – надеюсь, он не знает правду.

– Ему сказали, что Коля улетел в Японию – получил там заказ от театра марионеток. И Ася сейчас якобы в Токио собирается, поэтому домой только ночевать приходит – документы для поездки собирает.

– Не очень правдоподобная выдумка, – усмехнулся муж. – Если есть действующий загранпаспорт, то незачем тратить недели на…

– Второпях тетя Липа придумала, – перебила я Романа, – сказала первое, что пришло в голову. Дядя Юра в таком состоянии, что он поверил. Удивительное дело, руки у него хорошо работают, а речи нет, разум неясный. Но кукол мастерит замечательных.

– Профессиональные навыки отмирают последними. Ты духи сменила?

В столовую вошла Нина Михайловна и, сложив молитвенно ладони, с чувством произнесла:

– Простите меня, если сможете. Это все дедушка, Павел Афанасьевич. Слабое оправдание, конечно, но хоть такое. Очень он сурово со всеми обращался, требовал, чтобы все жили, как он велит.

Потом гостья вытащила из кармана носовой платок и начала утирать глаза. Я бросилась к ней.

– Тетя Нина, за что просите прощения? При чем тут ваш дед?

Нина Михайловна села в кресло.

– Очень трудно с собой бороться, иногда устаешь всю родню под контролем держать, вот кто-то и вылезает. То баба Маша, то дед Паша, то папа Миша, то мама Надя. Я уж не говорю о двоюродных! Там вообще чертово болото. Одного брата мне бы для полного счастья хватило. Так нет! Поднимает голову сестрица Клава, змея в сиропе!

– Может, вам чайку заварить? – предложил Роман. – Организую церемонию, как в Японии.

– Простите меня, – повторила Нина Михайловна, – не сумела деда Пашу задушить. И так его пугала, и эдак, внутрь запихивала, цепями опутала, замки повесила, а он, поганец, вылез.

– Тетечка Ниночка, – засюсюкала я. – Ромочка, принеси нам градусничек! И капельки доктора Евгения Изовича Нуля! Сейчас мы их примем, отдохнем!

– Вчера спрятала вашу красивую посуду в шкаф, положила хозяйственное мыло в ванной, – всхлипывала Нина Михайловна, – отвратительно себя повела! Вы меня приютили, а я повела себя, как та свинья из мультика про Винни Пуха. Ее посадили за стол, а она копыта на скатерть – бух!

– Когда-то