становятся женщинами. Момент рождения детей является для них и моментом их смерти. Родившиеся дети бесполы, их поколение размножается делением, в результате которого снова возникают самцы. Цикл повторяется. Длина взрослой особи – 2–3 сантиметра.

Тут глаза мои открылись широко, слишком широко, чтоб им верить, поскольку на другом кресле через журнальный, он же обеденный, столик я увидела женщину, одетую в длинное платье, вида совершенно не современного, прямо как из XIX века, в пандан мебели. Она молча смотрела на меня.

В голове пронеслось несколько вариантов этого явления: в декабре в Женеве празднуют день города под названием Эскалад, связанный с событиями 1602 года, потому в центре постоянно встречаешь людей, одетых по моде того времени, на улицах жгут костры, жарят кабанов на вертеле – все как тогда. В прошлый приезд я попала именно в дни этого праздника, но сейчас не декабрь. Занавески плотно задернуты «вечерним сервисом», но я и без подсказки заоконного пейзажа знаю, что начало сентября. Да и не ходят по отелям ряженые. И не февраль, не карнавал, хотя карнавал – в Базеле, в Женеве не бывает. Может быть, есть еще какие-то даты, когда принято рассаживать такие вот фигуры, может быть, восковые – эдакий музей мадам Тюссо на выезде? Живая ли она вообще? И тут женщина, сидевшая до сих пор неподвижно, слегка изменила позу и провела рукой по волосам. Рехнуться можно. Наверное, я сплю. И вдруг она заговорила. Странным таким голосом, вроде того, как разговаривает навигатор в машине – «Вы ушли с маршрута»:

– Здравствуйте, госпожа Татьяна, – сказала она. Я застыла в ужасе, косясь на телефонную трубку, лежавшую на письменном столе. – Я вас испугала. Приношу свои извинения.

Женщина выглядит странно, но я не могу понять, что в ней не так.

– Кто вы? – спросила я сдавленным голосом. – Что вы здесь делаете?

– Меня знают как императрицу Сисси. Вы мной интересовались, поэтому я позволила себе показаться вам. Я думала, вы меня узнаете, госпожа Татьяна. Или вам более знаком другой мой облик, другой возраст? Возможно, вы узнали бы меня, если бы тут сидела актриса, которая была мной в кино?

– Я… я… я, – я не знала, что сказать. – Вы… вы… привидение?

Внутри меня все похолодело, и позвоночник натянулся как струна. Или стрела, готовая вылететь за дверь и звать на помощь. Вместо того чтоб бежать, я словно вросла в кресло и рассматривала сидящую передо мной фигуру. У нее была очень тонкая талия, стянутая корсетом. Она засмеялась.

– Нет, конечно. Я думала, вы уже это понимаете. – И вдруг платье на ней стало другим, изменилось и лицо, стало моложе.

– Так лучше?

– И так и так хорошо, – ответила я учтиво. Перемена эта, как ни странно, меня немного успокоила. – А откуда вы знаете, что я вами интересовалась? – кажется, я вышла из оцепенения.

– Так вы делали запросы в сети и публиковали статью о моей резиденции на Корфу. Я ее читала, потому и решилась возникнуть вот так перед вами без приглашения, но пригласить меня вы ведь и не могли бы!

Странно устроен человек, подумала я. Спроси меня, хотела бы я пообщаться с Сисси, если б это было возможно, я бы сказала, что об этом можно только мечтать. И вот пожалуйста, она передо мной, а меня колотит от страха.

– Вы хотели заказать ужин, простите, что нарушила ваши планы. Звоните поскорее, вы ведь, полагаю, голодны?

– Откуда вы знаете? – страх снова выбросил в пространство порцию адреналина, и голос мой прозвучал неестественно.

– Вы же изучали меню, – удивилась Сисси.

– Ну да, верно.

Сделав над собой усилие, я встала с кресла и взяла трубку. Сказала: «Хочу заказать», но название невиданных существ вылетело у меня из головы.

– Ваше эксклюзивное, впервые в мире.

– А, пиросомы, – ответил румсервис. – Конечно, мадам. Через пятнадцать минут мы доставим их в вашу комнату. Номер комнаты, пожалуйста?

Номер я и вовсе не помнила, поскольку только что пришла, а весь прошедший день эти роскошные покои занимали одни мои закрытые чемоданы. И тут я сообразила, что румсервис говорит со мной по-французски, а Сисси говорила по-русски.

– Минуточку, я сейчас найду карточку и скажу, – ответила я в трубку, но Сисси, сделав ладони трубочкой, шепотом сказала: «Двадцать восемь». – Двадцать восемь, – повторила я в трубку, вовсе не будучи уверенной, что это правильная цифра.

– Вам что-нибудь заказать? – спросила я Сисси, прикрывая трубку рукой. Тут же себя одернула: идиотка, она же… ну это. Сисси посмотрела на меня озорно и прошептала: «Закажите себе напитки».

– Что-нибудь еще, мадам? – голос в трубке, нормальный, человеческий, означал, что все это не сон. Свободной рукой я дотянулась до карточки в конвертике, на котором была написана цифра 28.

Она знает все, подумала я. Наваждение.

Заказав бокал вина, воду и эспрессо, я спросила Сисси с вызовом, будто выводя на чистую воду:

– Откуда вы знаете, что это комната двадцать восемь?

– Потому что я жила здесь, когда приехала инкогнито, и здесь закончилась моя жизнь. В этой самой комнате. Я иногда прихожу сюда, но впервые показала себя. Вам. Решив, что такое совпадение – ваш интерес ко мне и то, что вы живете в моей комнате, – дало мне право вас побеспокоить.

– И вы говорите по-русски, – голос мой был по-прежнему строг.

– Вам это неудобно? – невинно спросила она.

– Мне странно, что вы свободно владеете языком, с которым вам, предполагаю, не приходилось иметь дело. – Я готова была подозревать розыгрыш, и только необычность, некая эфемерность облика гостьи не давала мне укрепиться в этом подозрении.

– Верно. Там я говорила на нескольких языках, но не на русском. Теперь же с помощью программы-переводчика я могу говорить хоть по-китайски.

– Понятно, – сказала я, обнаружив в ракурсе сбоку, что сквозь лицо Сисси я вижу и нежно-золотистые занавески, на фоне которых она сидит. А сквозь ее фигуру просвечивает того же, но более светлого тона кресло. Я снова почувствовала страшную усталость и села, на сей раз – на край кровати. Спать вместе с… с… будем считать, что с привидением, я не смогу, несмотря ни на что.

– Сейчас принесут еду, – сказала я. – Официант не упадет в обморок?

– Он меня и не увидит, – удивилась Сисси. – Я выбрала опцию, при которой видеть меня можете только вы.

Это оказалось мне понятным, я тоже выбираю опции в «Фейсбуке».

– Но как вы узнали, что я – это я? У меня же на лбу не написана фамилия, которой была подписана статья?

– Но там была фотография, и другие фотографии я посмотрела, так что