Книжник же втайне радовался этому обстоятельству — так больше возможностей осмотреть незнакомые территории, набросать новые карты местности и составить схемы более-менее безопасных маршрутов. А то, даст Бог, обнаружить нечто стоящее, ради чего имело бы смысл совершить военную вылазку в дальние края. Кто знает, может, его берестяные карты да схемы и пригодятся однажды дружинникам — когда настанет час вырваться, наконец, за пределы спасительных кремлевских стен…

Пока местность была относительно ровная, семинарист умудрился на ходу полистать подарок Лого. Да только удовлетворить собственное любопытство не получилось — куда больше возникло новых вопросов.

Книга была на чужом языке. Скорее всего, на английском — это он еще был в состоянии понять. Каких-то пятьдесят лет назад язык врага, английский, считался обязательным для изучения в Семинарии. Но затем зубрежка этого мертвого языка как-то плавно сошла «на нет». Что толку в бессмысленном знании, если говорить на нём на руинах Москвы не с кем? Да и нет уверенности в том, что где-то на планете уцелел хоть один носитель английской речи.

Впрочем, основную массу текста составляли не слова, а столбики жирных цифр, под каждым из которых имелся смутно знакомый символ, смысл которого довелось припомнить только после изрядного напряжения памяти.

Штрихкод. Аналог цифровой записи, предназначенный для считывания специальным устройством. По всему выходило, что эта книга — носитель древнего, теперь уже бессмысленного знания, умершего вместе с этими непонятными машинами для считывания штрихкодов. Но зачем, в таком случае, эту книгу волокли с собой погибшие кио? Может, она представляет ценность лишь для них, киборгов? Может, это вроде Святого Писания, а кио поклоняются этим цифрам, как кремлевские — Создателю?

Конечно, в Кремле можно найти словари и с их помощью перевести немногочисленные фразы из этой странной книги. Но Кремль далеко, и неизвестно еще, доведется ли вернуться туда живым…

Задумавшись, Книжник споткнулся и чуть не загремел носом в острые обломки камня. Нормальная дорога кончилась: шам повел спутников через какие-то развалины.

— Мы вдоль Садового кольца движемся, — пояснил шам, втискиваясь в расщелину между опасно покосившимися стенами. — Не стоит к нему лишний раз приближаться, лучше стороной красться, от греха подальше.

— Это еще почему? — удивился Книжник. Ему по-прежнему не терпелось увидеть легендарное кольцо.

— Да как сказать… — уклончиво проговорил шам. — Болтают про кольцо всякое, не отличишь, где правда, где вранье…

— Там зло, — сухо сказал Зигфрид. — Предание гласит, что Садовое кольцо — один из кругов ада…

— Выходит, вы в аду живете? — попытался пошутить немного ошеломленный Книжник.

— Вы — тоже, — жестко ответил Зигфрид. — Кремлевские стены — первый круг — от которого, как по воде, расходятся все прочие. МКАД, говорят, еще страшней, чем Садовое…

— Что ж в нем такого страшного? — невольно ежась, спросил Книжник.

— С виду ничего, — сказал шам. — Широкая такая улица, чистенькая — будто и не было никакой Последней Войны. Да только не может через него пройти ни одно живое существо. Что-то происходит там — что с человеком, что с мутом — и гибнет он или с ума сходит, что, в общем, одно и то же.

— Поговаривают, что с разумными там говорят демоны, и от их голосов у одних кровь из ушей брызжет, другие кричат от страха, бегают, по земле катаются, да конец у всех один, — добавил вест. — Бункер вон тоже примыкает к кольцу, да только мы в том месте его не пересекаем. Садовое для нас — вроде крепостного рва: сами через него не пройдем, значит, и враги не прорвутся…

— Как же вы через Кольцо вовнутрь, к Кремлю ходите, коли там эти… демоны? — спросил Книжник.

— Лично я в демонов не очень-то верю, — скривившись, сказал шам. — Но, что правда, то правда: пересечь его можно не везде. В некоторых местах свободные проходы есть, в других — тайные тропы, известные немногим, кое-где разрывы в Кольце охраняются, а за проход берут плату. Проблема еще в том, что переходы, как говорят некоторые, имеют одно неприятное свойство — они могут смещаться. В любом случае нам придется пересечь Кольцо, и я знаю один переход неподалеку — дальше на юг, за Смоленской площадью.

— Мы пройдем Смоленской площадью? — нахмурился Зигфрид. — Там же у нео клановое стойбище!

— Да — и клановая крепость в бывшем здании МИДа, — сказал Лого. — И потому именно здесь — самый безопасный путь: эти твари хватают и жрут все, что движется, вот и выходит, что возле лагерей нео меньше другой нечисти. А нео, согласитесь, нехудшее зло!

— Я всегда об этом думаю, когда вижу перед собой шама, — кивнул вест. — Полагать, что нео — просто тупые увальни, можно до тех пор, пока они тебя не обнаружили и не набросились всем стадом.

— Это я беру на себя, — скромно сказал шам.

— Ну-ну, — без особого энтузиазма отозвался Зигфрид.

К Смоленской площади подбирались со стороны Арбата. Книжник знал, что с этой улицей связано многое в культуре сгинувшей страны, но сейчас ничего не мог вспомнить. Да и не вызывали особых ассоциаций мертвые дома с пустыми глазницами-окнами, мостовая с выщербленными булыжниками и редкие покосившиеся чугунные столбы, обвитые лианами-мутантами, некоторые из которых, почуяв путников, тут же потянули в их стороны беспокойно вздрагивающие побеги. Наверное, на этих ржавых столбах когда-то горели фонари, да только представить себе такое было трудно: как можно зажигать фонари в темноте, на открытом пространстве, подманивая врагов и ночных хищников? Нет, трудно было представить себе эту канувшую в небытие жизнь… Стены здесь облюбовал мутировавший плющ с огромными фиолетовыми листьями неправильной формы. Глаз сразу отметил скелет небольшого животного, запутавшегося в побегах, вдоль стен валялись выбеленные солнцем кости. Что-то подсказало: к этим стенам не стоит прислоняться. Одна из стен привлекла к себе внимание именно тем, что была свободна от хищной растительности: на ней, уходящей в глубину темного переулка, мелькнула странная надпись, старательно и крупно выведенная давно выцветшей краской: «ЦОЙ ЖИВ».

Что это? Кто это? Зачем? Складывалось впечатление, что надпись обновлялась и многие годы по прошествии Последней Войны. Может, это был призыв о помощи? Или местное божество? Все равно теперь этого уже не узнать.

— Вон она, клановая крепость нео, — указал шам куда-то над провалившимися крышами.

Книжник поднял голову и потрясенно замер. Никогда он не видел еще таких величественных и в то же время жутких строений и даже представить себе не мог, что столь высокие здания все еще сохранились в городе. Простым гражданским не дозволено подниматься на кремлевские стены, да пыльная дымка, постоянно висящая в воздухе, не позволяет обозревать весь город. Крепость нео чем-то отдаленно напоминала кремлевскую башню, даже систему башен, только вот была гораздо выше и шире, несмотря на огромные сквозные дыры в стенах на высоте в несколько этажей. В одной из таких пробоин сверкнуло клонящееся к закату солнце. Венчал постройку опасно накренившийся шпиль. Вспомнилось и странное название подобных сооружений — «сталинская высотка» — пустое, не несущее никакого смысла словосочетание.