В пыльной гостинице, дремавшей у лап Сфинкса в Гизе, я была единственной постоялицей. Я сняла это номер, стоивший меньше, чем такси в каирской сутолоке, чтобы не тратить время понапрасну в своих поисках. Мне предложили номер на верхнем, раскаленном от солнца этаже — все остальные коридоры были завалены хламом, мусором и сломанной утварью. На никогда немытом стеклянном столике красовалась моя еда — горячая, душистая, принесенная сыном хозяина из соседней лавчонки. Я проглатывала обжигающую пряную фасоль, заедая ее запеченным голубем, и пыталась понять, как же мне найти мужа — в чьих тюрьмах он сегодня томится?.. Так и сидит в горах Синая среди верблюдов и бедуинов или давно уже в какой-нибудь ливанской или палестинской деревушке?

Визит к Маркусу ничего не дал — меня встретили пустые комнаты и двери на замках, соседи отворачивались, когда я пыталась расспросить их о моем друге. Периодически я возвращалась в прохладную роскошь «Шератона», но и там не было никакой корреспонденции, а ведь и Маркус, и Айда знали, где я должна остановиться!

Поход в квартиру Айды так же оказался напрасным: мадам в дорогом хиджабе смотрела на меня с ненавистью и молча мотала головой, не давая пройти внутрь.

Я разослала через Интерент всем сообщения и просьбы выйти на связь, купила мобильный, местную симку и стала ждать новостей, которые никак не торопились меня найти. Вспомнив про Садата — адвоката Ваэля, я побрела в его мактаб — офис, но там мне сказали, что господина Садата надо искать в Каирском суде.

Перекусив, я вышла на прохладную вечернюю улицу и, вскочив в полный потных тел автобус, направилась к зданию суда. Меня спокойно пропустили внутрь, я заглядывала в каждое судебное помещение, пытаясь найти хоть что-то для дальнейшего продвижения вперед. Рукописи болтались в моей сумке почтальона на боку, я, чуть прихрамывая, добралась до верхней анфилады, где, словно в театре на галерке, преступники и преступницы ожидали своего выхода в свет на судебном разбирательстве. Конвой вяло сплетничал, показывая друг другу сообщения из Фейсбука, а между сидевшими на полу заключенными, скованными одной гигантской цепью, шныряли сопливые посыльные, разнося за особую плату колу и сигареты. Вдруг один из сидевших схватил меня за пятку и прошептал «Мадам!». Обернувшись, я узнала в закованном Саида — друга Маркуса и моего Ваэля. Саид нестерпимо чесался и корчился от укусов насекомых, он был в непривычной тунике и босиком. Заметив мой интерес к узнику, конвоир протянул руку за монетами. Нам дали поговорить. Помочь Саиду, арестованному за отсутствие каких-либо разрешительных и иных документов, было легко. Я прошла на судебное разбирательство, и выяснилось, что наш друг попытался въехать в особо охраняемый спецслужбами город без пропуска. Город тот до боли знаком русским — Хургада. Но мало кто из них знает, что Хургаду частенько минируют исламисты, террористы и многие секты, недовольные проникновением европейцев на эту землю. Мубараку, имевшему не одну секретную полицию, пришлось ввести наподобие советской регистрации — находиться в этом городе могли лишь те, кто там родился или получившие от спецслужб разрешения. Саид не имел ничего и его замели. Толстяк Садат лихо смотрелся в черном камзоле-тунике, напоминающем одеяние британского лорда в парламенте, и он с удовольствием помог оформить бумаги по осовобждению паренька, не забыв и про свой гонорар. Штраф в три тысячи египетских фунтов был оплачен мною мгновенно в интернет-кафе, снабженном сломанным вентилятором и кальянами. Получив интернет-платеж, судебный исполнитель освободил парня, ставшего моим символом будущей удачи.

У Саида были горы денег, но не было нормальных документов. В том числе, осовобождения от службы в египетской армии — а без него он не имел права покидать страну. Тем не менее, пройдя зелеными тропами границу, он трудился с десяток лет в дорогом элитном баре среди восточных танцовщиц в Ливане, куда старались уехать многие египтяне на заработки. Саид был доверчив, как ребенок и одна из танцовщиц, украла у него одну сумку с деньгами и заодно — чтоб не мог обратиться в полицию — все документы. Парень просто сел в автобус и почти догнал воровку на курорте Красного моря. Если бы не кордон испуганного диктатора Мубарака… Ищейки арестовали Саида и, отобрав сумки с деньгами, уверовали, что он — один из террористов, приехавший минировать Хургаду. Парня спецрейсом доставили в каирский суд, где я его и нашла. Странное дело, как легко на Востоке умеют прощать, если в дело замешаны крупные деньги! Потирая руки, Саид доверительно мне сообщил, что в документах, сопровождавших его в Каир, волшебным образом исчезли все предположения о причастности Саида к террористам, и он из головореза превратился в обычного дурачка-крестьянина, забывшего дома документы. Конечно, улыбаясь, продолжал Саид, тут помогли те две сумки для тенниса, набитые деньгами — но зато парень теперь на свободе. И ангелы послали ему меня, светлоголовую Катрин!

Я пыталась узнать про мужа или Маркуса. Но Садат пробормотал что-то невнятное и побежал на слушания, а Саид слишком был возбужден, и, покурив опиума, упал в забытье. Мне оставалось только ждать.

Меня растормошил радостный Саид, протягивавший трубку, — в телефоне кто-то истошно кричал и завывал, и в этом голосе, источавшим страх и боль, я почувствовала знакомые нотки. Неужели Ваэль? Что с ним делают, что он так мучается? Внезапно холодный бесчувственный голос произнес:

— Или ты, собака, приносишь нам рукопись, или твой муженек умрет от пыток.

Схватив улыбавшегося блаженного Саида, я выбежала в ночной город, никогда не знавший сна. Промчавшись по старинным, похожим на сталинские постройки, площадям и кварталам, мы уже сидели в огромном шикарном автобусе, отправлявшим желающих сбежать из Каира в другие города. Мы ехали к морю, — туда, где томился мой любимый.

Саид всю дорогу переживал и не хотел возвращаться в Хургаду — а вдруг опять схватят? Мне пришлось показать ему сирийские паспорта и визы, оформленные на меня и Ваэля проницательным Садатом. Адвокат мне честно отдал то, что обещал еще в Сирии. Как давно это было!

Перед отъездом я все же не забыла о Маркусе. Свою благодарность копту и хранителю Александрийской библиотеки я оставила в тайнике, в самом центре Гиз, у почтампта под мусорным баком. Замаскировав в том тайнике часть рукописей, две я оставила себе, считая, что Люська и русские могут рассчитывать на участие в публикациях сенсационных священных текстов. Конечно, это были великолепные копии, но об этом знали лишь я, да Айдарчик. Развернув их, мы с Саидом коротали 8 часов унылого пути, читая арамейские откровения.

Если кто думает, что языки с тех пор очень изменились, они ошибаются, Саид довольно бойко перефразировал откровения Исы, так как арабский, египетский диалект и арамейский — очень схожи.

У него получалось что-то необъяснимое и прекрасное — в двух кожаных свитках Мария Магдалина записала краткую историю путешествий Исы, неизвестную нам, простым христианам:

Иса много путешествовал по Египту и другим странам, став учеником ессеев, знаменитой иудейской секты. Он добрался с караванами и до Тибета, был учеником индийских мудрецов. Желая объединить все мудрости Света в единое целое, будучи великим защитником человека и его воином перед дьявольскими искушениями, Иса очень переживал из-за того, что большинство учеников слишком просто понимают его учения. Лишь Мария Магдалина смогла понять и принять его верования без искажений. Она пыталась записать их, но Петр в гневе попытался уничтожить рукописи. Мария Магдалина сбежала, унеся их в Наг Хаммади, и больше не встречалась с апостолами. Лишь в конце рукописи она начертала: