- Очень немногие защитники Томанака умирают в постели. - В тихом ответе Венсита почти не осталось юмора. - Базел способен на удивительную тонкость, несмотря на образ медлительного варвара, который он любит преподносить неосторожным, но в глубине души, где сошлось воедино все то, что в первую очередь сделало его защитником, он не позволяет шансам диктовать его действия.

- Отлично, - пробурчал Хоутон многострадальным тоном. - Я оказываюсь в совершенно другой вселенной, и я все еще имею дело с Джоном Уэйнсом.

- "Джон Уэйнс"? - повторил Венсит.

- Идиотом, которому трудно отделить фильмы - истории - от реальности и который думает, что он бессмертен и пуленепробиваем, потому что он герой пьесы. Или из тех, кто все еще думает, что люди выигрывают войны, умирая за свои страны, вместо того, чтобы поощрять другого парня умирать за свою страну. Или, что еще хуже, которым просто все равно, что случится с ними - или с кем-либо еще, - пока они умирают за "правое дело". Каким бы, черт возьми, ни было "правое дело" на этой неделе. Поверь мне, я видел более чем достаточно фанатиков такого рода, чтобы мне хватило на две или три жизни, Венсит!

- Базел Бахнаксон так же далек от фанатика, как и любой другой человек, которого вы когда-либо встретите, - строго сказал Венсит. - И он ни на мгновение не думает, что он "бессмертен" или непобедим. На самом деле, я почти уверен, что он всегда ожидает, что однажды умрет на службе своему богу. Не потому, что ему "все равно", или потому, что он жаждет умереть, или потому, что он думает, что в этом есть что-то особенно славное. Он ожидает смерти, сержант-артиллерист, потому что по своей природе не способен стоять в стороне и позволить Тьме восторжествовать. Потому что он признает, что все люди умирают, но что некоторые из них выбирают сделать это, стоя на своих собственных ногах, с мечом в руках, между Тьмой и ее жертвами.

Хоутон начал было возражать что-то волшебнику. Что-нибудь легкомысленное. Такого рода остроты он и его сверстники регулярно использовали, чтобы развеять претенциозность и предостеречь от любой веры в такие устаревшие и опасные понятия, как "героизм" или "честь". Но легкомыслие осталось невысказанным, потому что в тот момент он понял, что эти концепции, в конце концов, не устарели. Что они оставались в самой сердцевине кодекса, которого он и его сверстники продолжали придерживаться, как бы ни желали они признаваться в этом кому-либо еще... или даже самим себе.

Никто лучше Кеннета Хоутона не знал, насколько уродливой, дикой и подлой на самом деле была война. Каким ненасытным был ее аппетит, как отвратительно она пережевывала и раздавливала невинных, а также виновных. Как мало "славы" было в ее реальности. Действительно, именно это уродство и дикость в первую очередь заставили Хоутона надеть военную форму. Вера - возможно, наивная, но от этого не менее реальная - в то, что он может изменить ситуацию, защитить то, во что он верил, людей, которые не могли защитить себя. Вера в то, что действительно есть вещи, ради которых стоит умереть, как бы сильно человек ни хотел жить.

И будь честен, Кен, сказал он себе. Была причина, по которой ты выбрал Корпус. Немногие. Гордые. Морская пехота. Ты хотел быть частью этого. Быть известным не просто как солдат, но и как воин. Как человек, который решил взять на себя это обязательство, быть одним из лучших на службе тому, во что ты верил. Итак, ты действительно многим отличаешься от этого Базела, о котором говорит Венсит?

- Что ты можешь сказать мне о шансах, с которыми он сталкивается сейчас? - сказал он вместо этого. - По этому поводу у тебя есть какие-нибудь рекомендации получше, чем раньше?

- Полагаю, он начинает подозревать, что здесь происходит нечто большее, чем может показаться на первый взгляд, - ответил Венсит. - Чего он, возможно, не осознавал, так это того, что ему противостоят по крайней мере два отдельных слуги Богов Тьмы. К настоящему времени, я уверен, он понял, что на самом деле он преследовал слуг Шарны, а это значит, что он ожидает убийц и демонов. Но он, вероятно, не понял, что рейдеры, которых он преследует, работают заодно с волшебниками, с которыми они вот-вот встретятся. Или, если уж на то пошло, что для Тьмы почти так же важно убить мага, которого захватили эти волшебники, как убить его и Уолшарно.

- Подожди минутку. "Маг"? Ты имеешь в виду другого волшебника?

- Нет, совсем не волшебника. Силы мага - это силы разума, и они приходят исключительно изнутри. Они совсем не похожи на искусство волшебства.

- Тогда что делает его таким чертовски важным? - Хоутон знал, что его голос звучит раздраженно, и его это не особенно волновало. - В любом случае, за сколькими людьми охотятся эти твои "Темные боги", Венсит? Я имею в виду, есть ли в Норфрессе кто-нибудь, кого нет в их списке "Нуждается в убийстве"?

- Не думаю, что кто-то мог бы винить тебя за то, что при данных обстоятельствах ты задался этим вопросом, - криво усмехнулся Венсит. - Проблема в том, что начинает объединяться великое множество течений, планов и возможностей. Время пока еще не наступило, но обе стороны - Тьма и Свет - знают, что падение Контовара, каким бы катастрофическим оно ни было, на самом деле ничего не решило. В настоящее время это дает Тьме преимущество, но настоящая битва еще не закончена. Если уж на то пошло, она еще не полностью объявлена, и Боги Тьмы делают все возможное, чтобы устранить людей, наиболее важных для шансов Света на окончательную победу. Базел - один из таких людей. Это одна из причин, по которой я так стремлюсь сохранить ему жизнь. Имей в виду, у меня есть свои личные мотивы, особенно сейчас, но не они в первую очередь привлекли к нему мое внимание.

Волшебник покачал головой, затем фыркнул.

- На самом деле, своеобразным способом Базел действует в некотором роде как... фокусирующая линза. Ты можешь думать о нем почти как о каком-нибудь живом компасе или лозоходческой удочке. Тьма, похоже, не может прекратить попытки избавиться от него, несмотря на то, насколько... дорогостоящим продолжает оказываться этот процесс. И попутно их слуги продолжают добавлять в список других людей по мере того, как они осознают важность этих других для происходящих вокруг него